Жан Беккио.Эрнест Росси. Гипноз XXI века

Теория развития гипноза.

Нейроиммунные механизмы гипнотерапии

За 200 лет развития гипноза было предложено много теорий, однако ни одна из них до конца не была доказана. Одна из самых важнейших теорий, которая развивается и по сей день, называется информационным подходом, то есть гипноз рассматривается как все информационные теории. Конечно, мы имеем дело не с той информацией, которой оперирует компьютер. Мы имеем дело с понятием информации в гораздо более широком смысле, связанным с эволюцией вселенной.

На сегодняшний день существует три основные теории о том, что есть природа и что есть вселенная. Начиная еще с Демокрита и древних греков, существует теория о природе, состоящей из атомов. И, естественно, за 2000 лет была развита теория вещества. Но лишь 200 лет назад появилась новая теория энергетики — энергии, которая толкает, заставляет двигаться вещество. И только в последнее время появилась теория информации, которая, в свою очередь, организует материю и энергию.

Если бы существовало всего две теории — теории материи и энергии, то фактически это приводило бы к печальной дихотомии между телом и разумом и к тому, что мы назвали бы декартовским разрывом. Например, нечто, имеющее дело с разумом, может влиять на тело — приблизительно то, что мы наблюдали вчера в случае с давлением. Для соединения этих двух понятий, конечно, требуется третья теория. Такой теорией стала теория информации.

Сегодня все базовые естественные науки реорганизуются, реструктурируются, включая в себя информационные аспекты. Эволюция вселенной началась с большого взрыва, затем постепенно формировалась материя. И примерно четыре миллиарда лет назад появились первые отдельно структурированные молекулы. Предполагается, что еще миллиарды лет потребовалось для того, чтобы из этих самоорганизованных молекул сложилась клетка. Как же произошел этот важный шаг от одноклеточных организмов до многоклеточных организмов?

Как жизнь из одноклеточной преобразовалась в многоклеточную? Я хочу рассказать вам об этом, потому что это имеет непосредственное отношение к тому, что мы называем психоиммунологией. Когда мы думаем о взаимодействии тела и мозга, психоиммунология чрезвычайно важна.

Как процессы, происходящие в мозге, влияют на иммунную систему? Согласно последним исследованиям, напряжение в мозге подавляет иммунную систему, и в результате появляются заболевания, возможно, даже раковые опухоли. Теория психоиммунологии связывает стресс — то есть исключительно мозговые процессы — с заболеваниями, которые влияют на тело. Мы стараемся объяснить психоиммунологию в том аспекте, в каком она развивалась за последние 3 миллиарда лет. Мы рассматриваем все важные эволюционные шаги развития организмов от одноклеточных до многоклеточных и те силы, которые принимали участие в этих процессах. И оказывается, что основной действующей силой здесь был стресс.

В любой луже вы можете найти одноклеточные организмы — маленькие амебы. А что произойдет, когда лужа высохнет? Амебы погибнут. И в течение миллиардов лет развивался процесс, когда погибающие амебы производили вещество, которое называется циклическим цАМФ. Нет смысла расшифровывать эту аббревиатуру, потому что это довольно известное в медицине сокращение. В течение миллиардов лет этот процесс развивался, и амебы, ощущая присутствие рядом с собой вещества цАМФ, знали о том, что поблизости умирает популяция амеб. Это вещество стало первым информационным сигналом.

Если вы спросите любого человека на улице, каким образом мозг взаимодействует с телом, то скорее всего не получите никакого ответа. Но каким же тогда образом происходило это взаимодействие у простейших организмов, ведь нервной системы у них нет? Мы выяснили, что первым способом обмена информацией между простейшими организмами была передача особых химических веществ.

Почему нас это интересует? Разве гипноз не имеет дела с коммуникациями? Мы отправляемся в такие глубины для того, чтобы осознать смысл и объяснить гипнотические явления. Сейчас мы сделаем гигантский скачок от 4 миллиардов лет назад до сегодняшнего дня. 4 миллиарда лет назад одноклеточные амебы взаимодействовали с помощью вещества цАМФ. Они превращаются в очень маленьких червячков, которых можно увидеть невооруженным глазом. Они могут ползать по земле в поисках небольшой лужицы. Но если лужи не находится, то у них появляется мешочек со спорами, которые разносятся ветром. Когда споры попадают в лужицу, то снова появляются амебы. Они продолжают жить в качестве одноклеточных организмов, пока и эта лужа, в свою очередь, не пересохнет, и тогда выделения самок создадут маленьких червячков. Здесь мы имеем дело с некой переходной формой жизни, потому что часть жизненного цикла проходит в виде одноклеточного организма, а часть — в форме многоклеточного. Здесь уместна аналогия гусеницы и бабочки.

Очень важной частью этой истории является то, что вызывает к жизни многоклеточный организм, — вещество цАМФ. Это вещество, эта информация, необходимая для эволюции, появилась исключительно благодаря стрессу. Возникает состояние стресса — и появляется информация, которая ведет к более высокой степени эволюционного развития.

Я надеюсь, вы видите связь между этими теориями и теми демонстрациями, которые я проводил. Помните, обоих своих индивидуальных клиентов я выбрал потому, что они в этот момент находились в состоянии стресса. И в простом упражнении с руками я предложил им очень надежный и безопасный способ выхода из состояния стресса. Когда в них началась внутренняя работа, я практически все время молчал, в то время, как внутренние процессы в обоих участниках приводили к глубокому осознанию сути своих проблем. В первом случае Света осознала существование своих проблем на более высоком уровне, и они перестали приводить ее в замешательство. Во втором случае Гена сумел преобразовать свое физическое состояние в гораздо более свободное, легкое, как будто он действительно принял лекарство. И в обоих случаях я не делал никаких прямых внушений, никаких намеков на то, каким образом проблемы должны быть решены. Единственное, что я делал, — это создавал безопасную ситуацию, в которой стресс мог преобразоваться в более высокую форму терапевтического осознания.

Давайте вернемся к нашей исходной истории. Итак, 4 миллиарда лет назад стресс привел к появлению первой информационной социальной коммуникации с помощью цАМФ. Я хочу рассказать вам об одном очень важном научном исследовании, которое было проведено в США и опубликовано в 1990 году. В течение многих лет было проведено множество различных исследований, которые доказывают, что стресс подавляет иммунную систему. Но никто не мог ответить, каким образом это происходит. Что происходит внутри клетки на молекулярном уровне? Именно этим занялся Роберт Глейзер — врач из медицинского университета в Огайо.

Поскольку он преподавал в медицинском институте, его пациентами были студенты. В самом начале учебного года уровень тревожности студентов был очень низким, и в это время Глейзер брал образцы их крови и делал анализы. Какое самое тревожное, стрессовое время в жизни студента? Безусловно, в конце семестра, когда он сдает экзамены. Во время экзаменов Глейзер еще раз брал образцы крови и анализировал кровяные клетки. Он проводил систематическое исследование белых кровяных телец в состоянии расслабленности и в состоянии стресса. Первое, с чем он столкнулся, — это цАМФ. В состоянии стресса белые кровяные тельца начинали производить большое количество цАМФ.

Когда я разговаривал с доктором Глейзером, я задал ему вопрос: разве никакого различия между амебой и студентом-медиком нет? В состоянии стресса оба начинают секрецию этого цАМФ? Представляете, насколько консервативна природа? Прошло столько лет, а она до сих пор использует в качестве базового сигнала то же самое вещество цАМФ. Так что же делает это вещество внутри белых телец крови в нашей иммунной системе?

Самое удивительное то, что вещество внедряется в самый центр клетки и отключает некоторые иммунные процессы. Для того чтобы понять важность этого процесса, необходимо знать функции генов. Первая функция генов состоит в том, что они существуют как единицы наследственности между поколениями. Сравнительно недавно мы узнали о второй функции генов. Приблизительно 40% из них называются генами — “домашними хозяевами”. Вот эти “домашние” гены и действуют буквально каждую секунду нашей жизни, помогая активировать и отключать некие процессы в нашей жизни.

А самым удивительным из того, что обнаружил Глейзер, были психосоциальные сигналы. Эмоциональный стресс приводил к возникновению цАМФ, которые, в свою очередь, подавляли определенные гены — так называемые интерлейкин-2. Итак, мы поняли, что наш мозг может повлиять на наши гены, на нашу иммунную систему. Так что же делает этот ген интерлейкин-2? В активированном состоянии он производит некое вещество, которое служит посланцем, и в клетке начинает производить определенные протеины. А что же делают протеины? Помните, из протеина состоит структура клетки. В этом сущность жизни. Мы знаем также, что некоторые протеины выполняют функцию ферментов, то есть задействуют движения и процессы в клетках. А недавно мы узнали, что некоторые из протеинов, такие как интерлейкин-2, могут действовать в качестве информации внутри организма.

Мы опять возвращаемся к нашим трем базовым теориям. Что есть жизнь? Это может быть материя, структура, это может быть энергия, а также информация. И протеины функционируют на всех трех уровнях.

Оказывается, иммунная система использует интерлейкин-2 для того, чтобы дать сигнал организму о том, что появился некий вирус, который надо атаковать. Вы знаете, что у иммунной системы есть очень много белых кровяных телец, которые она использует для борьбы с различными заболеваниями. Некоторые клетки специализированы и узнают пришельцев извне. Другие клетки специализируются на окружении и поглощении пришельцев. И вот это вещество является неким посланником, который бегает между клетками. В последнее время было открыто целое семейство веществ, названных интерлейкинами и выполняющих различные информационные функции в организме.

В основании черепа и мозга есть лимбическая система гипоталамуса. Это очень важная информационная система, которая служит передатчиком от кортекса к телу. Помните, я задавал вопрос, что представляет собой связь между телом и мозгом? И ответ был — нервы. Но из истории, которую я рассказал вам, стало ясно, что существует еще одна коммуникационная система — химические посланники, которые циркулируют между мозгом и телом.

В медицине есть целое направление, которое называется нейроэндокринология. Это связующая дисциплина, которая изучает неврологические процессы мозга и их связи с гормонами, обслуживающими все тело. Слово “нейроэндокринология” предполагает существование двух систем: нервов и гормонов. В гипоталамусе происходит переход от нервной системы к другой системе — передаче информации через гормоны.

Почему нам следует интересоваться гормонами? Помните вчерашний случай с кровяным давлением? Как же может случиться, что слова, которые воспринимаются головным мозгом, влияют на процессы, происходящие в организме, например, на кровяное давление? В теории это звучит так: слова кодируются в нейронах, то есть через систему передачи транслируют информацию гормонам, а те, в свою очередь, непосредственно влияют на физические процессы организма.

Вспомним вчерашнюю демонстрацию: процесс этот был не мгновенным, а занял минут 5—10. Почему же процесс не был мгновенным, ведь нервы передают информацию за доли секунды? Но система химической передачи информации и система использования гормонов действуют гораздо медленнее, потому что гормоны и вещества-посланцы должны разнестись с кровью по всему организму. Этот процесс предполагает активизацию гормональной системы, которая медленно влияет на организм.

Давайте проследим за течением и переносом гормонов потоком крови. Стресс способствует возникновению неких химических веществ, которые попадают в кровяной поток, и эти вещества производят адреналин, вызывающий у человека возбуждение. Вчера я несколько раз повторял, что не внушение дает результат, а некое состояние заведенности, включенности, зажигания. Почему мы заинтересованы в этом возбуждении, что оно делает? Гормоны, которые приводят к состоянию возбуждения, воспринимаются маленькими рецепторами каждой клетки. Эти химические посланцы идут от мозга до клеток организма. Мы их называем основными посланцами. И когда эти основные посланцы доходят до клетки, появляются вторичные посланцы, которые действуют на уровне клетки, внедряются в ее центр и активируют гены. Существует очень много гормонов и первичных посланцев, идущих от мозга до тела. Есть сексуальные гормоны, гормоны, влияющие на рост, и, кроме того, есть еще третий тип гормонов — гормоны стресса, которые активируют клетки, “включают” их.

Первичные посланцы передают информацию вторичным, которые, в свою очередь, подключают и отключают определенные гены. Как можно было бы назвать этих вторичных посланцев? Я рассказывал вам историю о цАМФ. В начале эволюции цАМФ был первым социальным сигналом, который приводил к эволюции. И так же, как амеба в состоянии стресса, так же и студенты-медики, которых исследовал Глейзер в состоянии стресса, начинали секрецию цАМФ. Таким образом, один из самых важных посланцев есть не что иное, как цАМФ. Во-первых, цАМФ могут включать и отключать определенные гены, кроме того, они передают близлежащим клеткам информацию о том, что появилась опасность и надо что-то делать.

Это базовый механизм, который природа разработала для простейших организмов: тела, которые производят определенные протеины, а те, в свою очередь, через систему посланий передают в мозг сигналы о том, что информация воспринята.

Теперь мы понимаем, как слова кодируются в нейронах, которые переходят в гормоны, которые передают информацию в гены и всю информационную систему. В последнее время произошло разделение между традиционной медициной и холистической медициной. И я верю, что эта теория позволит в конечном итоге совместить два направления: традиционное и холистическое. Для того чтобы понять это, мне надо рассказать вам еще об одном исследовании, связанном с интерлейкином-2.

Еще один исследователь, доктор Розенберг, работает в Национальном центре здравоохранения, ведущем центре исследовательских работ в области медицины в США. Он врач-иммунолог, занимался проблемами рака; в течение 25 лет он изучал, как можно укрепить иммунную систему, для того чтобы она атаковала раковые клетки. Базовая теория гласит, что тело каждого человека постоянно производит раковые клетки. И большинство людей не заболевает раком, потому что иммунная система быстро распознает раковые клетки и немедленно их уничтожает. А люди, которые заболевают раком, предположительно имеют более слабую иммунную систему, которая не может вовремя распознать и уничтожить раковые клетки.

После многолетних исследований Розенберг пришел к выводу, что можно укрепить иммунную систему своих пациентов, если ввести им интерлейкин-2. Он собрал достаточное количество материала для того, чтобы провести эксперименты на пациентах, умирающих от рака. Результаты, которые он получил, были совершенно неожиданными. Приблизительно у 35% пациентов это привело именно к ожидаемому результату: интерлейкин-2 усилил иммунную систему, которая атаковала раковые клетки и уничтожила их. Проблема заключалась в том, что внедрение такого количества генного материала приводило к сильным побочным эффектам. У людей поднималась высокая температура, возникали различные болевые ощущения, иногда это приводило к психическим расстройствам, галлюцинациям и вообще сильно влияло на психическое состояние. В некоторых случаях побочные эффекты были настолько сильны, что пациенты умерли раньше, чем могли бы без этого лечения.

Но, с моей точки зрения, интересно то, что ген интерлейкин-2 влиял не только на тело, но и на мозг. Это еще одно доказательство того, что интерлейкин-2 является связующим звеном между мозговыми процессами и телом. И данная история вселяет в меня надежду на то, что традиционная и холистическая медицина могут сойтись воедино. Обе теории как бы сходятся в этом веществе — интерлейкине-2, которое является центральным связующим звеном. То есть мы впервые получаем объяснение, каким образом мозговые процессы, медитация могут влиять на физические процессы, происходящие в нашем теле.

Теперь я хочу сейчас рассказать о том, сколько времени требуется для воздействия гена на систему. Приблизительно полтора часа требуется для того, чтобы информация из мозга была перенесена в тело и воспринята гормонами, которые затем доходят до уровня клеток и активируют гены. Доктор Бонгос, который занимается подобными проблемами в Швейцарии, недавно получил информацию, подтверждающую эти исследования. Он использует гипноз для влияния на белые кровяные тельца, которые, в свою очередь, влияют на иммунную систему. И он обнаружил, что требуется около двух часов для того, чтобы гипнотические внушения преобразовались в иммунную информацию и повлияли на состояние организма. Доктор Бонгос совершенно не занимался химическими процессами, о которых я вам говорил, но время, которое он определил по своим исследованиям, полностью соответствует диаграмме о химическом переносе информации из мозга в тело.

Внутри этого двухчасового периода есть очень важный промежуток времени. Приблизительно 20 минут требуется для того, чтобы информация с периферии клетки проникла внутрь ее, инициировала действие посланцев, которые, в свою очередь, включая гены, начинают производство определенных протеинов. Давайте будем помнить о двух важных факторах. Приблизительно 20 минут требуется для того, чтобы инициировать ген, а затем 1,5 часа необходимо для того, чтобы началось производство новых протеинов. Для чего нам знать, сколько времени это занимает? Дело в том, что новые протеины отвечают за укрепление и развитие структуры клетки. Они также производят новые ферменты, которые отвечают за энергетическую динамику клетки. Кроме того, в этом процессе новые протеины порождают новые вещества-посланцы, которые, проходя через весь организм, переносят информацию между телом и мозгом.

Итак, вы видите, что 1,5 — 2 часа представляют собой очень важный, базовый срок: именно такое время требуется для переноса информации, восприятия ее организмом и начала производства новых веществ, которые действуют соответственно указаниям. А сейчас мы обратимся к совершенно другому уровню — к тому, что называется хронобиологией или биологией времени.

Развивающаяся независимо хронобиология обнаружила, что 1,5-часовые циклы изменяют состояние тела и мозга. Около 10 лет назад доктор Флайтон, работающий в Чикагском университете, обнаружил, что приблизительно каждые 2 часа во время сна мы начинаем видеть сновидения. Каждые 1,5 часа мы начинаем видеть сны, период которых продолжается минут 20. Я считаю, что совпадение временных циклов между сновидениями и тем, что я сейчас рассказал о передаче и восприятии телом информации, — это вовсе не случайность. Потому что мы имеем дело с новой картой сознания. Недавно мне удалось поговорить с доктором Флайтоном. Несмотря на то, что имя его стало известно благодаря исследованию о циклах сновидений, он считает, что это вовсе не самое важное из его открытий. Очень важно, что такая цикличность сохраняется, даже когда мы находимся в состоянии бодрствования. И если внимательно присмотреться, можно обнаружить, что практически вся наша жизнь подчиняется этим полуточасовым ритмам. Например, сколько продолжается дейтвие в театре? Примерно 1,5 часа, а потом идет перерыв.

Интересно, что раз в 1,5 часа мы достигаем пика возбуждения, по всему телу начинают двигаться гормоны и приводят нас в состояние активности, когда мы можем сделать нечто полезное для общества. Это так называемые гормоны стресса, которые стимулируют наш организм, и мы в эти периоды можем лучше видеть, лучше слышать, лучше думать и быть более активными. Иными словами, мы в такие моменты полностью готовы к активному действию. Через некоторое время эти гормоны начинают исчезать, эндорфин проходит по нашему телу, и мы расслабляемся. Теперь кривая активности начинает стремительно уходить вниз, и мы доходим до нижнего предела нашей активности. В этом нижнем состоянии активности, которое продолжается примерно 20 минут, мы начинаем забывать что-то, склонны фантазировать.

В 1970-х годах в армии США были проведены очень дорогостоящие исследования, посвященнные изучению циклов эффективности. Для военных было важно узнать, почему каждые 1,5 часа эффективность человека падает. Эти исследования убедительно показали, что каждые 1,5 часа необходимо давать человеку перерыв, особенно если он занимается умственной деятельностью. Иначе он будет ошибаться. Во время этого короткого 20-минутного перерыва в организме происходит очень много физиологических изменений. Например, каждые 2 часа мы ощущаем чувство голода, приблизительно каждые 1,5 часа организму нужно избавиться от мочи, то есть за эти 20 минут система мозга и организма подготавливается к новому прыжку активности.

То же самое происходит и в остальных системах организма, например, за ударом сердца следует расслабление. Конечно, частота пульса у человека примерно 60—70 ударов в минуту, дыхание имеет цикличность приблизительно 16 ударов в минуту, но существуют и более длительные периоды: полтора часа с двадцатиминутными перерывами.

Вы, может быть, знаете о том, что 24-часовые циклы называются циркадными ритмами. А более короткие ритмы по полтора часа с 20-минутными перерывами называются ритмами часовыми. Если первый ритм циркадный, то второй — ультрадианный. И в течение ультрадианных периодов происходят различные физиологические процессы, связывающие наш мозг с организмом. Очень важно понимать, что эти циклы не работают, как часы, они не абсолютно точны. На них легко могут повлиять различные социальные стимулы. Конечно, если произошел какой-нибудь несчастный случай, например, пожар, вы не можете посмотреть на часы и сказать: время отдыхать. В таких случаях мозг посылает большое количество гормонов, активность тела возрастает, и нам не нужно отдыхать.

У каждого человека в течение дня циклы подстраиваются под ту работу, которую он выполняет. Более того, люди могут влиять на циклы друг друга. Вы, наверное, знаете, что у женщин, долгое время живущих вместе в общежитии, в конце концов подстраиваются менструальные циклы, и они как бы существуют в едином организме. То есть люди, находящиеся вокруг нас, влияют на наши базовые физиологические функциональные процессы. Еще один интересный пример: что делает человека великолепным спортсменом? Конечно, хороший спортсмен может быстрее бегать, выше прыгать, лучше думать. При изучении таких людей и их действий было обнаружено, что в верхней точке пик активности у них выше, чем у обычного человека. Почему ведущие игроки получают миллионы долларов, в то время как средний игрок получает весьма умеренные гонорары? Ведущий игрок оказывает вдохновляющее влияние на команду, заставляет их действовать лучше и эффективнее, чем они могли бы сделать в обычной обстановке. Поскольку ведущий игрок двигается быстрее, он заставляет быстрее двигаться и всю команду. Разве это возможно? Оказывается, да: ведущий игрок является психосоциальным стимулятором для других игроков, которые в таком случае начинают лучше действовать.

Приведу один пример из социальной жизни. Предположим, что мы гуляем по улице и кто-то из приятелей говорит: “Ой, я проголодался, пойдем перекусим”. Я не особенно проголодался, но поскольку мы друзья, пойдем, я выпью с тобой кофейку. Через 5 минут ты заходишь в ресторан, просматриваешь меню и говоришь: “Ну что ж, пожалуй, и я с тобой поем”. То есть, если ваш ритм немножко опережает мой, если мы друзья и находимся в хороших отношениях, то мой ритм может подстроиться под ваш. Иными словами, в данном случае наши дружеские отношения привели к тому, что мой цикл голода подстроился под ваш, и я готов с вами пообедать. Собственно говоря, в каждом обществе, в каждой культуре общий обед, общий ужин является таким психосоциальным механизмом, когда ритмы участвующих в этой функции подстраиваются. Подумайте о бизнесменах, которые съезжаются из разных стран: первое, что они делают, это идут на деловой ланч, во время него они устанавливают хорошие дружеские отношения. К вам пришли гости, и вы предлагаете им что-нибудь выпить, что-нибудь съесть, вы настраиваетесь на синхронизацию ваших циклов мозга и тела.

Итак, чем мы занимаемся в психотерапии? Мы подстраиваем наши психосоциальные ритмы. Я хочу продемонстрировать то, как хорошая психотерапия использует 20-минутные перерывы отдыха. Эта диаграмма состоит из четырех ступеней, которые повторяют те циклы, которые мы с вами проходим во время демонстрации.

Первая стадия — это сбор информации: в чем проблема? Ваше бессознательное готово поработать над важной для вас проблемой, и если да, то сойдутся ли ваши руки? Это первая стадия.

Теперь вторая стадия: начинается возбуждение. Если ваше бессознательное готово просмотреть источники возникновения вашей проблемы, то, может быть, одна из рук начнет опускаться вниз? Обычно во время второй стадии люди проходят через период эмоционального возбуждения, когда они вспоминают что-то, что имеет на них большое влияние. Наверное, вы вчера обратили внимание, что оба моих пациента были выбраны по этому принципу: они уже находились во второй стадии. Сначала мы проделали общее групповое упражнение, а потом я наблюдал, у кого произошло “зажигание”. Это упражнение произвело разное действие. Помните, процентов 20—30 из вас подняли руки, говоря о том, что у них есть ощущение некой неудовлетворенности.

И в каждой демонстрации я использовал другой терапевтический способ, чтобы изменить состояние возбуждения. Самый типичный был такой: на какой руке у вас сконцентрирована проблема? Я пытаюсь провести корреляцию между ощущением руки и осознанием проблемы в мозге. И как только этот контакт произошел, я замолкаю. Я очень внимательно наблюдал за участниками демонстрации, потому что слежу за всеми сигналами, показывающими, что состояние возбуждения продолжается. Я хотел его определенным образом направить, поскольку не заинтересован, чтобы участники в ходе этого процесса заснули. Очень часто в стадии возбуждения человек проходит через отрицательные эмоции. Поэтому я и поощрял его, говоря: имей мужество некоторое время оставаться с этой проблемой, переходи к следующей стадии. Если человек хмурится и становится очевидно, что у него возникает какая-то внутренняя проблема, я предлагаю ему сказать что-нибудь, но обычно немного, всего пару предложений, которые могут ему помочь.

А если все идет хорошо, то клиенты доходят до пика возбуждения и начинают тихонько опускаться вниз, и на этой стадии происходит очень важное внутреннее прозрение. Эту третью стадию я называю периодом внутренней творческой работы. Я предполагаю, что в этот период работают гормоны, которые активируют процесс воспоминания, различные другие умственные процессы.

А затем в обеих демонстрациях был период, когда пациенты начинали немного улыбаться, то есть они вышли из состояния стресса и были удовлетворены своим состоянием. У обоих появлялись признаки спонтанной релаксации, затем они открыли глаза и вышли из трансового состояния.

А на последней, четвертой стадии я осторожно привлекаю их к беседе о смысле того, что в них происходило. Действительно ли они испытали нечто значимое для себя, понимают ли они, каким образом такой же процесс смогут использовать для себя в будущем? Можем ли мы составить некий план для упражнений в течение этой недели, чтобы посмотреть, насколько вам это удастся, и сделать необходимые поправки в следующий раз, когда мы встретимся? То есть теперь уже сейчас, на четвертой стадии, а не вначале начинает происходить пластическое взаимодействие между пациентом и терапевтом: как он себя чувствует и какие у него ощущения.

Типичной ошибкой терапевтов является следующее: в начале приема вы разговариваете с пациентом: как дела, как ты себя чувствуешь и т.д. Иногда пациент настолько вовлекается в этот процесс, что происходит спонтанное возбуждение, он начинает испытывать какие-то эмоции, может заплакать, может нахмуриться и т.д. Что делает обычный терапевт, когда пациент находится на второй стадии — стадии эмоционального возбуждения? Терапевт, естественно, хочет помочь пациенту излечиться. Большинство терапевтов учат пациента справляться со своими эмоциями: как успокоиться, как подумать об этом рационально, как разрешить эту проблему. Терапевт начинает интерпретировать ситуацию: о, вы сейчас чувствуете это потому, что ваша мать когда-то сделала то-то и то-то и т.д. В результате терапевт переводит пациента из второй стадии сразу четвертую, таким образом как бы обкрадывая пациента, лишая его моментов внутренней творческой активности. Я надеюсь, вы понимаете, насколько это важно.

Именно так происходит и в повседневной жизни. Человек сталкивается с какой-то проблемой, он на нее эмоционально реагирует, плачет, и очевидно, что он дошел до состояния кризиса, он возбужден. А в результате вы берете сигарету, выпиваете чашечку кофе, успокаиваетесь и переходите сразу от стадии возбуждения к четвертой стадии, не позволяя себе момент внутреннего самосозерцания. Если кто-то плачет, то приятель его успокоит: ну ладно, не плачь, все в порядке, все наладится. Человек успокаивается и пропускает этот творческий процесс. Ну так как, вы считаете, что я пассивный терапевт? Когда я замолкаю, то это значит, что я просто очень пассивен и ничего не делал?

Циклы, пики активности

Пик активности — это момент, когда гормоны начинают активно проходить по всему телу, меняют наше состояние, активно задействуют мозговые процессы воспоминаний и связывают тело и мозг в активные процессы. В чем разница активности мозга у взрослых и детей? Детские циклы короче и, соответственно, быстрее. Но взрослая модель у ребенка возникает уже в возрасте 4 лет. Вопрос к женщинам: если вы кормили ребенка грудью, то обычно какой делали перерыв? Сначала 3 часа, потом 4 часа. Вы это делали, потому что доктор прописал или ребенок просил? Просил ребенок. Обычно, если у мужа и жены разные графики работы, то между ними возникает больше непонимания, потому что они существуют в разных циклах.

Существует ли оптимальный срок нахождения в трансе? Мы проводили некоторые исследования, используя общую процедуру: пациент входил в транс, решал свою проблему и выходил из транса, когда считал, что проблема для него решена. Ему давали именно такие указания. Эксперимент проводился три раза, в разных частях страны, над разными пациентами. Мы получили одинаковые результаты: среднее время — 20 минут. Некоторым людям достаточно 5 — 10 минут, как вы видели вчера. Самый короткий цикл был минуты 3—4, самый длинный цикл — около часа. И общая тенденция такова: чем больше человек подвержен гипнозу, тем короче время его пребывания в трансе.

После того как я опубликовал свою первую теорию и статью о связи между трансом и временем, в 1986 г. Олдридж и Бернстайн выполнили первые экспериментальные исследования. Они проводили тесты на гипнотическую внушаемость в классах в течение дня, и в результате оказалось, что существует два таких цикла: одни в наибольшей степени подвержены гипнозу в 11 часов утра, другие — примерно в 4 дня. Это очень легко увязывается с теорией “сов” и “жаворонков” — тех, кто рано просыпается, и тех, кто допоздна остаются в состоянии бодрствования. Существуют сведения, что жаворонки более подвержены циклу гипнотической внушаемости в 11 утра, а совы скорее проявляют эту тенденцию к вечеру. И, естественно, из этого сразу вытекает новая теория, которая говорит, что гипноз — это скорее некое возбуждение, в отличие от старой теории, объяснявшей гипноз неким состоянием сна. Жаворонки легко просыпаются утром, и именно утром у них наступает период наибольшей подверженности гипнозу. А у сов пик активности наступает к вечеру, и именно в этот момент у них период наибольшей гипнотической внушаемости. Это подтверждает мысль о том, что гипноз — скорее возбуждение, чем сон. Есть ли вопросы?

Вопрос: Можно ли сказать, что в организме важнее сам принцип цикличности, а не точное время и другие характеристики цикла?

Эрнест: Безусловно. Во всех этих процессах есть большая доля унаследованной гибкости, которую называют гранью хаоса. До сих пор доминировала теория о том, что наиболее хорошим состоянием является гомеостатический баланс. Но если подумать об этом, можно представить себе, что полная стабильность соответствует большой жесткости, отсутствию приспосабливаемости к социальным условиям. Поэтому сейчас пробивают дорогу новые идеи о том, что мы имеем дело с динамичным балансом между стабильностью, устойчивостью и гибкостью, изменяемостью и хаосом. И теперь вместо теории гомеостаза придерживаются теории, в соответствии с которой жизнь балансирует на грани хаоса. Безусловно, существует опасность соскользнуть вправо: именно это и происходит в период революционных изменений, это хаотические изменения, обычно кратковременные. Другая сторона — это жестко закрепленное, не изменяющееся общество. Это и хорошие новости, и плохие одновременно.

В периоды изменений нам особенно хочется достичь состояния стабильности, устойчивости. Мы готовы даже принять диктатора, если он обещает стабильность и порядок. Диктатору требуется некоторое время, и общество действительно стабилизируется. Но цена, которую нужно за это платить, такова, что общество становится ригидным, а люди — непоседливыми, у них не реализуется естественная потребность к изменению.

Помните: каждые полтора часа мы входим в период активности, создаются новые протеины, новые посланники между мозгом и телом, которые вводят нас в новое состояние. И эти новые протеины, эти химические посланники в результате приводят к появлению новых ментальных состояний, нравится нам это или нет. Потому-то мы и говорим, что таков закон существования, когда человек и его разум балансируют на тонкой грани между жесткостью и хаосом. И баланс здесь очень ненадежный, как у циркового артиста, ходящего по проволоке, поскольку баланс постоянно меняется то в одну, то в другую сторону. И, конечно, как и в цирке, человек время от времени падает. Так же и общество время от времени теряет равновесие, а затем падает. Часто получается, что в период изменений общество от революции переходит к абсолютной ригидности, пока не произойдет новая революция. И если так получится, то в конце концов общество найдет промежуточное, достаточно творческое состояние. Помните стихотворение Рильке, которое я вам прочитал в самом начале? Может быть, в этом контексте оно прозвучит иначе:

“Мы не знаем друг друга,

и нам нужно оставлять между собой достаточное расстояние,

чтобы видеть друг друга пол­ностью”.

Теоретически каждые полтора часа мы проходим через новый цикл активности, каждые полтора часа у нас могут зародиться новые идеи, каждые полтора часа мы проходим через возможный цикл исцеления. Конечно, этот процесс не ригидный. Я проводил исследования, предлагая людям входить в транс в разное время суток. Я предполагал вначале, что они будут впадать в состояние транса каждые полтора часа. Но, как обычно, я ошибался. Приблизительно каждый день люди с помощью самогипноза углу­блялись в транс каждые три часа. То есть в обычной жизни непрактично каждые два часа прерываться, поэтому периоды удваивались.

Поэтому общая идея такова: в обычной нашей практике мы можем использовать слова для того, чтобы влиять на происходящие циклы, а также для того, чтобы подстегнуть этот цикл и довести его до высокого пика активности, как это происходит у спортсменов. Или же можем использовать слова для успокоения. Но, с моей точки зрения, это несколько устаревшая методика, хотя она достаточно хорошо действует. Я предпочитаю работать с пациентом как обычный терапевт, ожидая, подгадывая то время, когда человек естественным образом, находясь в своем цикле, подойдет к пику своей активности и в нем начнется возбуждение и то, что я называю зажиганием. Все визуальные ключи поведения и реакции тела показывают, что человек начинает возбуждаться, и я понимаю, что в этот момент можно начинать гипнотические упражнения.

С моей точки зрения, гипноз оптимизирует процессы, происходящие в человеке, те циклы, которые повторяются в нем каждые три часа. В повсе­дневной жизни человек не знает, как использовать эти периоды своего возбуждения. Обычно они происходят как бы зря. У некоторых людей эти периоды используются настолько бессмысленно, что они вместо активного возбуждения получают приступы тревожности. В конце концов, что такое приступ тревожности? Это спонтанный период возбуждения, происходящий в человеке, который не знает, как его использовать. Существуют и противоположные примеры: многие люди не знают, как использовать периоды неактивности и отдыха в течение дня. Вместо того чтобы использовать это время для того, чтобы расслабиться, потянуться, поскольку по вашему телу расходятся гормоны, заставляющие вас расслабляться, человек уговаривает себя, что “мне не стоит лениться”, “мне не стоит опускаться” и буквально “заталкивает” себя какие-то в активные действия — закуривает сигарету, выпивает чашечку кофе или делает что-то иное, что фактически превращает его жизнь в зависимость. Эта теория очень хороша для объяснения феномена зависимости.

ЗАВИСИМОСТИ

Вещество, к которому привыкают, обычно имитирует химические вещества, выполняющие функцию переносчиков информации в теле. Существует два типа веществ, от которых развивается зависимость: стимулирующие и успокаивающие. Вы понимаете, как это уже соответствует логике ритмов жизни? Стимуляторы: кофе, сигареты, кокаин, наркотики — все они помогают нам не обращать внимание на периоды спада, происходящие каждые 2 часа, и продолжать активно функционировать. Например, в Южной Америке люди очень часто жуют листья, содержащие кокаин, которые помогают им постоянно находиться в трудоспособном состоянии. Фактически кокаин для них является тем же самым веществом, которым для нас является никотин или кофеин. Что происходит, если вы переусердствовали с кокаином или с героином? Если вы приняли большую дозу кокаина, то ваш мозг внезапно захлестывает сильная волна стимулирующего вещества.

Обычно в первый раз вам кажется, что это очень здорово. Естественно, вы чувствуете себя так, потому что все рецепторы в клетках настолько активизируются, что вы ощущаете легкость в теле и мозге. Но когда химические посланцы мозга приходят на уровень клетки, требуется некоторое время, чтобы “достучаться”, пройти внутрь. Рецепторы в клетках являются регулирующими инстанциями, которые контролируют количество проходящего внутрь клетки. Клетка, получающая огромное количество стимулирующего сигнала при принятии кокаина, оказывается в таком состоянии, когда появляется сигнал опасности, иначе человека может просто захлестнуть. Но за последние два миллиарда лет жизнь научила людей различным способам обороны. Жизнь помогает нам активно защищаться от излишнего количества посланцев. Организм поступает очень умно. Если в какой-то момент оказывается избыточное число посланников, клетка как бы втягивает в себя свои рецепторы и уничтожает их. Так же, как если на улице происходят какие-то беспорядки, то вы просто захлопываете окна и двери и остаетесь внутри. Но клетка делает больше: она не просто закрывает дверь, она ее замуровывает.

Но на следующий день вы просыпаетесь, и ваши клетки уже не имеют рецепторов. И вы не можете полностью проснуться, почувствовать состояние активности, потому что обычного количества производимых организмом гормонов не хватает. Тело продолжает производить обычное количество гормонов, но в клетках не хватает рецепторов, чтобы эту информацию воспринять. Поэтому на следующий день после приема наркотиков вы чувствуете себя уставшим и, естественно, думаете: “Черт возьми, вчера было так здорово, а сегодня так противно, надо еще раз принять”.

И таким образом начинается этот цикл. Вы принимаете наркотики, ваше состояние улучшается, но оно не становится таким, как в первый раз, когда вы приняли наркотик, потому что у вас нет такого количества рецепторов. В Америке говорят, что наркоманы всегда стремятся повторить то самое ощущение легкости и полета, которое они ощутили, приняв наркотик первый раз. Но сколько бы раз вы потом ни принимали наркотики, так же хорошо вы себя чувствовать не будете, потому что в клетках просто отсутствуют рецепторы. И чем больше наркотиков вы принимаете, тем больше рецепторы втягиваются в клетки и уничтожаются. В конце концов, вы доходите до состояния полного разрушения, вы уже просто лежите и не можете ничего делать. В клетках остается так мало рецепторов, что даже очень крупные дозы наркотиков не производят желаемого эффекта. В этот момент вы либо умираете, либо вас направляют на излечение.

Что происходит в случае лечения? Первые несколько недель это просто ад наяву без наркотиков. У вас возникает масса различных симптомов: головные боли, приступы кошмаров и абсолютно все, что угодно. Ваше тело и мозг в состоянии умопомешательства. Тело и мозг продолжают производить такое же количество обычных химических веществ — переносчиков информации, но клетки не могут их воспринимать, поэтому тело находится в состоянии какого-то чудноґго разбалансирования. Но через несколько недель лечения, приема каких-то лекарств вы действительно начинаете чувствовать себя лучше и лучше. Почему, каким образом вы излечиваетесь от этой зависимости? Клетки в период, когда вы перестали принимать наркотики, как бы начинают возмущаться: а что же там случилось с системой центрального планирования, почему не происходит нормальное функционирование организма? И клетки начинают воспроизводить новые рецепторы, чтобы воспринимать информацию мозга. Через некоторое время количество рецепторов восстанавливается до нормального уровня, чтобы ваше тело ощущало себя в практически нормальном со­стоянии.

И теперь от этого периода простого воздержания от приема наркотиков вы переходите к групповой терапии и обучению навыкам социального общения. Я привел пример с кокаином, который является стимулирующим наркотиком, но то же самое происходит и в случае с барбитуратами, опием и другими наркотиками, которые усиливают период отдыха.

Как же теперь ответить на вопрос, что такое зависимости? Определить зависимость можно как нарушение коммуникации между телом и мозгом. Поскольку в своей социальной жизни человек испытывает стресс, он принимает наркотик, для того чтобы помочь себе преодолеть его последствия. Тело и разум предполагают наличие 20-минутного перерыва для восстановления нормального функционирования организма, клетки подготовились к восприятию новой дозы гормона. Но если общество не позволяет вам отдохнуть, если выдвигает все новые и новые требования, то вам необходима дополнительная стимуляция. Поэтому стрессы происходят, когда мы не прислушиваемся к требованиям тела и мозга, толкаем себя за предел переносимости, когда нам необходимо стимулировать себя с помощью каких-то веществ.

Существует неколько источников стресса. Самым распространенным, на мой взгляд, является общество, которое не понимает естественных циклов, происходящих в организме, и выдвигает требования, заставляющие нас постоянно функционировать и не допускающие периоды хотя бы кратковременного отдыха. Естественно, на такие избыточные требования организм реагирует тремя разными способами:

l вы можете возмутиться и стать преступником,

l вы можете, наоборот, углубиться в себя,

l или можете полностью согласиться с запросом постоянной активности, полюбить это состояние постоянной активности и
бодрствования, привыкнуть к постоянному потоку адреналина в организме.

Есть разные люди (среди них немало компьютерных гениев), которые настолько возбуждены своей работой, настолько радуются, что привыкают к постоянному течению адреналина, который держит их в состоянии возбуждения. Другие люди привыкают к воздействию половых гормонов, которые постоянно держат их в напряженном желании сексуального удовлетворения. Иными словами, это совершенно естественная реакция организма на стимулирующие вещества.

И одновременно мы можем привыкнуть и стать зависимыми от других веществ, которые заставляют нашу систему расслабляться, когда в ней присутствует уже не адреналин, а эндоморфин и успокаивающие гормоны с избыточным количеством сахаров. Поэтому различные расстройства питания — это реакция организма, стремящегося защитить себя, продлить период отдыха, потому что принятие избыточного количества пищи заставляет человека быть сонным, засыпать и таким образом как бы отходить от требования постоянной активности.

И поэтому зависимости могут возникать как к собственным веществам, уже имеющимся в организме, так и к веществам, которые принимаются извне и имитируют эти химические процессы. Несколько похожим, хотя и другим по смыслу, является принятие транквилизаторов, психотропных веществ, которые влияют на наш организм. Большинство психиатрических препаратов воздействуют на нейротрансмиттеры — рецепторы, которые передают информацию от одного нерва к другому.

Различные гормоны и химические вещества мы называем не столько нейропередатчиками, сколько нейромодуляторами. Нейромодуляторы могут делать нервы более чувствительными или менее чувствительными. И в данном случае процесс очень затруднен, поскольку очень многие нейротрансмиттеры находятся рядом или выполняют ту же функцию, что и нейромодуляторы. Поэтому, возвращаясь к общему определению зависимости, можно сказать, что это нарушение социальных коммуникаций, нарушение передачи информации. И если мы будем признавать лишь первые две теории о том, что жизнь есть только материя или что жизнь есть только энергия, то понять процессы зависимости просто невозможно. И только поняв, насколько важна информация, каковы ее функции и как она влияет на энергию и материю, вы можете понять, как это действительно переплетается в естественные человеческие ритмы.

Например, алкоголь имеет весьма парадоксальное воздействие, потому что он одновременно и стимулирует, и угнетает, и в результате получаются странные переплетения симптомов.

Предлагаю провести групповой процесс, связанный с личностными зависимостями. Убежден, что ни у кого из вас нет серьезных зависимостей.

Групповой сеанс:

работа с зависимостями

Уберите все с колен, попытайтесь найти для себя немножко пространства. Я сегодня много говорил о циклах активности. Может быть, мы с этого и начнем? Мы начнем просто делать круговое движение руками. Вначале как вы хотите, но лучше, чтобы это делалось медленно, плавно, каждый находит для себя собственный ритм.

По мере того, как вы продолжаете, кто-нибудь из вас уже убедился, что существуют некие силы притяжения и отталкивания, которые как бы подталкивают ваши руки. Посмотрите, насколько вы можете ощутить эти естественные пульсации, которые подтягивают ваши руки, заставляют их двигаться. И не забывайте, как важно прислушиваться к рукам, кистям, помните, что у них может быть своя собственная жизнь. Как будто они восстают против того, что вы заставляете их кружить в одном и том же ритме, в одном и том же направлении.

Вы, конечно, можете заставить их кружиться в хорошем, приемлемом ритме вашей жизни. Вы можете подумать об обычном цикле вашей жизни: вы просыпаетесь, едите, работаете. Постарайтесь продолжать это регулярное движение, пока руки сами собой начнут выходить из него. Вы позволяете рукам приобрести свою собственную жизнь, они как будто прислушиваются к вашим ощущениям, чувствам, эмоциям.

Может быть, вашу жизнь в какой-то степени подталкивают зависимости, возможно, это какие-то внешние зависимости — например, вы слишком много пьете кофе… может быть, это алкоголь или переедание, а может быть, естественные циклы активности, которые приходят к вам сами по себе. Просто получается то, что приходит к вам само по себе. Возможно, кто-нибудь из вас сейчас думает об истоках этой зависимости, о ее причинах, истории возникновения. Может быть, вы думаете о своей жизни, о своих успехах, поражениях. Иногда вам, может быть, захочется чем-то себя защитить. Вы просто просматриваете свой день, смотрите, есть ли там какие-то периоды, когда вам нужно остановиться, отдохнуть. И как вы заботитесь о себе в эти периоды, когда вам надо остановиться, отдохнуть, подумать о себе?.. Вы можете позаботиться о себе или являетесь постоянной жертвой общества, заставляющего вас работать все больше и больше?

Некоторым из вас, может быть, вспомнится тот период жизни, когда вы на чем-то застряли, были слишком ригидны. Или вы можете подумать о том периоде жизни, когда вы были слишком нестабильны, хаотичны, постоянно изменялись. Может быть, некоторые подумывают, что если есть такой баланс между творческим, созидательным существованием, то это баланс противоположностей. Вы просто ощущаете то, что приходит к вам само по себе, в ответ на ваши вопросы, которые вы задаете сами себе.

И вы остаетесь с этими ощущениями еще некоторое время. Вы наслаждаетесь этим ощущением глубоко личного опыта. Вы позволяете себе научиться чему-то от собственных сигналов, поступающих из вашего тела и мозга. Может быть, вы задумаетесь, стоит ли быть более внимательным к собственным сигналам, поступающим из мозга.

Вы сами себе поможете найти те периоды в течение дня, когда можно углу­биться в себя и позволить себе такой исцеляющий перерыв, как вы сейчас это сделали. Может быть, вы на некоторое время позволите себе в таких случаях небольшой промежуток времени: 5—10 минут, когда ваш мозг и тело будут делать то, что им в этот момент необходимо. А вы прос­то будете получать эти сигналы, внимать им и, может быть, будете учиться чему-то новому о самих себе. И когда что-то внутри вас осознает, что вы можете продолжить эту внутреннюю исцеляющую работу… и когда ваше сознание будет знать об этом и готово содействовать этому… когда оно помогает вам понять… когда наступает момент для излечивающей паузы… когда ваше сознание и бессознательное понимают, что подобным образом они могут сотрудничать, — вы ощутите этот процесс перехода в состояние бодрствования, как ощущаете это сейчас, чтобы затем при необходимости возвратиться к этой внутренней работе.

О “периодическом” гене

Лет 15 назад японские исследователи назвали точкой ломки период около четырех часов пополудни. Приблизительно в это время дневной ритм начинает изменяться и готовить организм к ночному сну, и в тот момент, когда дневной цикл совпадает с периодом полуторачасового цикла, наступает, пожалуй, самый низкий пик активности для человека. Возможно, это именно то особое время дня, когда появляется необходимость в каких-то зависимостях.

В прошлом году было проведено всего лишь одно исследование, которое было связано с цикличными изменениями в течение дня. Именно в этот период суток особый ген, который называется периодическим, активизи­руется. От деятельности этого периодического гена зависит деятельность клетки, потому что он показывает, в какой период необходимо делиться, расти и т.д. Именно в такой момент, когда мы находимся в низшей точке активности, когда наше сознание находится в самом низком функцио­нальном состоянии, активизируется этот ген, который начинает работу с клетками.

Это кажется парадоксальным: именно в тот момент, когда активность тела и мозга самая невысокая, начинается новый цикл, зарождается новый день. Тело и мозг начинают готовить вас к следующему дню. Поэтому данное время суток, безусловно, очень важное. В идеале, конечно, мы должны здесь несколько расслабиться, снизить интенсивность нагрузок, относиться к себе с уважительным вниманием и готовиться к нагрузкам уже следующего дня. В идеале вы все в это время начинаете стремиться к защищенной и любящей атмосфере своих квартир и домов.

А что вместо этого? В этот момент в Америке возвращаются домой дети, они усталые, раздраженные и голодные, абсолютно все шоссе забиты машинами, все стараются попасть домой. Это именно то время, когда открываются бары и начинает рекой литься алкоголь, когда люди выходят на улицы в поисках очередной дозы наркотиков. Как долго мы так будем продолжать жить? Похоже, что мы делаем абсолютно противоположное тому, что предусмотрено природой. Какие у вас на этот счет ощущения и чувства? Вам знакомы эти ощущения?

Я сейчас смотрю в окно: спокойно, неторопливо течет река. Разве у вас в России есть проблемы? У кого-нибудь участилось сердцебиение, кто-нибудь чувствует возбуждение, достаточное для того, чтобы поработать с этой проблемой? Может быть, в ком-то начинает зарождаться возбуждение, необходимое для того, чтобы поработать индивидуально?

Демонстрация:

работа с проблемой

Эрнест: Как Вас зовут?

Участник группы: Владимир.

Эрнест: Как Вы себя чувствуете?

Владимир: Заведенным.

Эрнест: То есть у Вас как бы происходит зажигание?

Владимир: Похоже.

Эрнест: Вы хотели бы делать это исключительно для себя или желаете поделиться с группой теми общими проблемами, с которыми хотели бы поработать?

Владимир: Я думаю, можно и поделиться.

Эрнест: Пожалуйста, скажите, что Вы считаете нужным.

Владимир: В каком аспекте? Мне легче было бы отвечать на вопросы.

Эрнест: Вы считаете, что ваша жизнь могла бы улучшиться в определенный момент дня и не только в этот момент? И есть какие-то другие периоды, когда тоже требуется улучшение? Какое это время дня?

Владимир: Чаще всего это проблема, возникающая в первой половине дня.

Эрнест: К какому типу Вы себя относите — к “жаворонкам” или к “совам”?

Владимир: Скорее к “жаворонкам”.

Эрнест: Вы можете немножко рассказать, какие это проблемы, с которыми Вы сталкиваетесь в первой половине дня?

Владимир: На работе у меня постоянно много коммуникаций, и хотелось бы более эффективно находить оптимальные выходы из ситуаций.

Эрнест: Это больше связано с профессиональной деятельностью или с проблемами в семье? Вы руководите людьми или чем Вы занимаетесь?

Владимир: Начальник службы по связям с общественностью в одном из холдингов России.

Эрнест: И сколько у вас подчиненных?

Владимир: 12 человек.

Эрнест: Конечно, у вас немало проблем. (К группе.) Вы знаете, я наблюдаю за Владимиром и вижу, что у него выступили капельки поти. И я чувствую, что в нем сейчас происходит скрытая деятельность. И теперь моя творческая задача как терапевта — направить его, сфокусировать на своих проблемах и каким-то образом преподнести трансовое наведение, потому что я вижу, что он к этому готов. Вы хотели бы порекомендовать, как лучше начать?

Владимир: Я думаю, что это проблема выбора.

Эрнест: И какой же выбор Вы сделаете? Пусть Ваши руки останутся в этом положении, и мы посмотрим, какой выбор произойдет. И вот когда вы сидите в таком положении, у вас есть какое-нибудь ощущение в руках, которое больше связано с проблемами коммуникаций?

Владимир: Да, есть какой-то стержень, на котором я сейчас как бы держу в руках эту проблему и поворачиваюсь к Эрнесту в надежде, что он поможет ее решить.

Эрнест: Очень хорошо, пусть это продолжается. Да, у вас есть какой-то стержень, и вы стараетесь повернуться ко мне. Давайте посмотрим, что же произойдет с Вашим телом: повернется оно или нет.

Владимир: Оно уже чувствует контакт.

Эрнест: Тогда оставайтесь в этом контакте, не теряйте его, и пусть он приведет Вас к следующему шагу. Очень хорошо. Если бы вы сидeли ближе, вы могли бы видеть как мелкомелко дрожат его руки. Это происходит само по себе или вы это делаете произвольно?

Владимир: Это происходит само по себе.

Эрнест: Очень хорошо. То есть у нас уже есть самопроизвольная реакция. Пусть это продолжается и заведет вас туда, куда само поведет. Просто удивительно. Вы продолжаете позволять этому происходить. Это закрытие глаз и глубокий вздох, который случается сам по себе. И незначительная улыбка, которая получилась сама по себе. Это тоже очень характерный знак. И этот процесс продолжается, вы позволяете ему идти дальше.

Это свобода почувствовать все полностью. Вы действительно рассматриваете. Вы не торопитесь, вы спокойно можете прочувствовать все глубоко лично, только для себя. Это простая истина, характерная для всех проблем. Рукам, видимо, непросто проснуться? Это очень характерно, что в конце работы пациент как бы прикасается к себе и как будто заново испытывает свои ощущения. Вы обратили внимание, как осторожно он все делал, как будто борясь с собой? Это одновременное существование на разных уровнях.

Обсуждение сеанса

Эрнест: Как Вы себя чувствуете?

Владимир: Как будто после подъема с глубины. Руки как чужие были. Совершали абсолютно непроизвольные действия, которые я пытался как-то предугадать, но руки вытворяли свое. Особенно интересно шел сигнал из пальцев: как будто пружинки в каждом суставе, и руки просыпались действительно последними.

Эрнест: И вот, оставив личные вопросы при себе, Вы могли бы поделиться ощущениями или их отсутствием?

Владимир: Происходила очень интересная для меня работа, причем основная работа совершалась в момент паузы. Во-первых, возникло то состояние, о котором Эрнест говорил: на пике подъема множество выборов обычно вызывало тревожное состояние, такое, которое приходит в экстремальных ситуациях, и оно несколько раз чередовалось с пиком: расслабление — тревожность. В один из моментов я сконцентрировался на ковре: эта маленькая точка стала туннелем. И вот тут сработала метафора, которую приводил Эрнест: я, как мартовский заяц, полетел туда, сломя голову. И затем, с одной стороны, — полнейшая пустота, а с другой стороны — многослойный пирог, различные метапозиции ребенка, взрослого, родителя спорили, что-то доказывали друг другу. Но мне это было просто неинтересно. Я ездил в поезде.

Эрнест: Это очень интересно, очень глубоко. Как Вы думаете, что-нибудь из того, что Вы описали, может быть Вам полезно, Вы что-то можете использовать?

Владимир: С самого начала транса у меня была уверенность, что определенные сдвиги появятся. А для того чтобы определиться, необходимо время. Хотя бы полтора часа.

Эрнест: Конечно. В стародавние времена, когда во время транса пациент открывал глаза, терапевт бы очень сильно забеспокоился: может быть, пациент недостаточно глубоко введен в транс? Представляете, как глупо было бы, если бы я в это вмешался? Потому что в этот момент Володя проходил через период визуальной галлюцинации, видя эту точку или падая в туннель.

Владимир: Это даже были не галлюцинации, а какое-то ощущение.

Эрнест: Кинестетические ощущения очень важны. Вы всегда знали, как важны эти ощущения для Вас?

Владимир: Я всегда считал себя визуалом, меня поразило непроизвольное движение мышц лица.

Эрнест: Вы могли бы сказать, в чем значимость этого для вас?

Владимир: Во-первых, у меня отсутствует клиентский опыт. И поэтому кроме решения проблем, для меня, конечно, большая честь быть клиентом у такого специалиста.

Эрнест: Я считаю, что только учусь. Вы сказали, что считали себя визуалом, а теперь описываете важные кинестетические ощущения. В какой степени это могло бы быть полезно для Вас?

Владимир: Возможно, это расширит диапазоны моего восприятия и позволит гораздо лучше держать себя в руках.

Эрнест: Может быть, в какой-то рабочей ситуации, когда Вы должны поговорить с одним из своих подчиненных или принять кого-то на работу, Ваши кинестетические ощущения могут подсказать Вам, как обращаться с этим человеком.

Владимир: До сих пор, просчитывая возможные ситуации, я заранее рисовал в воображении 10—12 картинок, и заранее на мои эмоции очень давило то, что будут не выигрышные варианты, а такие и такие. А переживать неудачу до того, как дело начато, — это не лучшее начало.

Эрнест: Может быть, эти кинестетические ощущения обогатят Ваше восприятие ситуации, с которой Вам приходится иметь дело?

Владимир: Наверняка.

Эрнест: Вы видите, в начале у меня действительно была проблема: я не знал, какой метод индукции мне избрать. И когда я предложил этот вопрос, Володя сам вот так развел руки. И секунд 30 или минуту его руки находились в таком состоянии. Я, конечно, фантазировал по-своему: может быть, он немножко кивает головой, чтобы показать, согласен он или нет. И я уже был готов ему что-то предложить, но вдруг подумал: зачем же предлагать, если он сам показывает, как он будет это делать. Поэтому всегда хорошо использовать для наведения естественные реакции пациента. Я уже лет 20 этим занимаюсь, и ни один пациент не начинал с этого. И вот теперь, когда я пытаюсь имитировать его позицию, я нахожу ее очень интересной.

Может быть, вы сами захотите попробовать. Подержите руки в этой позиции некоторое время и посмотрите, что вы ощутитe. Буквально пару минут. Посмотрите, что вы получаете? Просто получайте нечто, что приходит само по себе. Некоторые из вас кивают. Вы ощутили что-то интересное, о чем могли бы рассказать нам?

Участник группы: Я просто удивился, что раньше мы делали несколько по-другому, немножко устает спина, и это мешает. Когда мы становимся как стержень, то позвоночник не устает. Получается более комфортно, и ты как будто чувствуешь какую-то энергию, нечто льющееся на тебя сверху. И этот процесс начинает идти, и ты уже готов к тому, что будет происходить дальше. То есть немножко времени и процесс, который ожидается.

Эрнест: Это ваша теория?

Участник группы: Нет, это мои ощущения.

Эрнест: Может быть, у кого-то другие ощущения?

Другой участник: У меня такое ощущение, как будто я весь мир держу на ладони.

Эрнест: Видите, у каждого разные ощущения. У каждого наслаивается собственная личностная оценка. Но я хотел бы подчеркнуть: несмотря на то, что у меня большой опыт, я все равно как бы пропустил эту возможность. На одном из последних семинаров женщина выбрала вот такую позу, и я сказал ей: продолжайте. А кто-то в Италии сидел вот так. И когда вы видите, что человек уже готов, созрел для работы, вы пытаетесь его зафиксировать на каких-то характерных движениях и поощрить к работе. Еще есть вопросы?

Вопрос: Как вы себя чувствуете?

Владимир: Я себя чувствую, как Росси, — учеником.

Вопрос: Володя, а почему вы тогда остановились вначале?

Владимир: Вначале сработало сознание. Как Эрнест говорил, это решение проблемных ситуаций, мне было неудобно опустить ладони. Сначала сработал стереотип. А потом я удивился самому себе.

Эрнест: То есть он начал с сознательного действия. И действительно, очень часто это начинается как сознательное действие, а затем вступает в действие какой-то момент магии, маленького чуда, и дальше все происходит бессознательно. В научных терминах это обычно называется фазовым переходом или изменением симметрии. В гипнозе мы это назвали бы переключением на другой уровень сознания или же измененным состоянием сознания.

Володя, Вы могли бы рассказать о своих ощущениях, когда у Вас произо­шло переключение от сознательного действия на невольные дви­жения?

Владимир: Это началось на уровне рук. Причем очень плавно, как переключение скоростей в машине. Поначалу просто каталепсия в одной руке, тяжесть в другой. А потом началась работа пальцев, как будто они были механическими суставами какого-нибудь робота.

Эрнест: Разве было бы плохо, если бы вы вернулись к себе, занялись своими пациентами и они стали получать такие невольные реакции, невольные сигналы? Но видите, Владимир уже имеет достаточно хороший опыт, он умеет наблюдать, он понял про каталепсию в одной руке и тяжесть в другой. Проблема в том, что когда к вам приходит пациент с улицы, достаточно наивный и неопытный человек, то как вы его доводите до этого состояния чувствительности, которое так хорошо продемонстрировал Владимир?

Конечно, такие подходы очень хорошо работают в таких больших группах, где мы можем наблюдать друг за другом и многому учиться друг у друга. И несмотря на то, что это непроизвольный внутренний процесс, частично он также связан с некими социальными правилами, разрешением самому себе продолжать этот процесс и прислушиваться к своим ощущениям. В некоторых странах это действительно вызывало проблемы, и я предлагал, чтобы раз в месяц несколько терапевтов объединяли своих пациентов в группы, чтобы они проделывали упражнения вместе и учились друг у друга.

Когда вы вернетесь к своей работе, то можете обнаружить, что этот метод не всегда будет срабатывать, потому что ваши пациенты не знают, чего ожидать. Существует много способов научить людей.

Вот, например, с этим упражнением. Ведь правда, что человеческое тело имеет магнитное поле, вы можете начать его ощущать? С вами, конечно, соглашаются, и вы говорите: “Пожалуйста, продолжайте. И попробуйте ощутить, что произойдет, если вы будете сопротивляться этому полю, и что произойдет, если вы полностью отдадите себя на волю этого ощущения?” И только когда человек привыкнет к этому ощущению, научится его замечать, только тогда вы сможете найти для него психологические обоснования.

Это, пожалуй, единственная негативная сторона данного метода, потому что в учебных ситуациях все кажется легким и понятным, однако когда вы начинаете работать с реальным пациентом, он не знает, чего ожидать, поэтому не всегда получается такой ясный результат.

Вы прекрасно знаете работу с маятником. Вы привязываете на ниточку кольцо, через некоторое время оно начинает крутиться по кругу, раскачиваться со стороны в сторону… И конечно, все это кажется таким таинственным, а на самом деле это ваши руки производят такие движения, о которых вы не догадываетесь. Это очень забавный способ обучить своих пациентов подобным динамическим техникам.

Владимир: Когда сеанс начинался, у меня действительно был такой моторный завод, возбуждение где-то 9,5 по шкале, а сейчас, к концу сеанса, — полное спокойствие по всему телу. И сейчас я чувствую, что эта методика начала работать. Скоро у нас выборы в Государственную Думу, я об этой работе думал с ужасом, а сейчас ощущение очень спокойное.

Эрнест: Очень хорошо. Видите, это честный отдых после хорошо проделанной работы. Может быть, Эриксон привел бы пример с фермером, который целый день работал на полях и сейчас, наконец, закончив эту работу, разгибается. У него болит спина, но все равно это приятное ощущение, потому что много сделано. Это заслуженное расслабление и заслуженное удовольствие.

Разве теперь не кажется несколько дешевым трюком предложить пациенту в самом начале сеанса усесться поудобнее, расслабиться? И конечно, большинство так и сделает. И вот перед вами будет сидеть такая расслабленная манная каша. И вы берете на себя полную ответственность за то, чтобы программировать этого пациента, говорить ему, что делать, определять, куда должна двигаться эта манная каша. Разумеется, вы платите деньги и выбираете.

Действительно, есть много способов проводить гипноз, и я не могу отрицать, что люди, которые начинают с техник расслабления, тоже достигают хороших результатов. Если вы это делаете и получаете хорошие результаты, то можете продолжить. Но я надеюсь, вы понимаете, что мы в данном случае делаем нечто совершенно другое. То, что очень быстро доходит до внутреннего сознания человека, что задействуется в его внутренней работе на уровне тела и мозга. Так мы используем естественные циклы тела и мозга, активности и отдыха.

(Обращаясь к Владимиру.) Нет ли у Вас каких-нибудь еще ощущений или возможных причин, почему у Вас возникают сложности с коммуникацией на работе?

Владимир: Это не сложности, это…

Эрнест: С другой стороны, это естественно, что любая хорошая работа предполагает некое возбуждение. Потому что, если вы лидер в какой-то команде, то вы, как тот ведущий игрок, про которого я говорил: он своим примером увлекает за собой остальных, его уровень активности поощряет других к подобному действию. Конечно, если Вы такой лидер, который вдохновляет.

Владимир: У меня несколько иная задача. Я работаю на лидера и обеспечиваю его имидж. В то же время сам я полностью в тени: важно не проявлять эмоций, и хорошо было бы вовсе не иметь их.

Эрнест: То есть Вам как бы даже не положено иметь собственные качества. Да, это проблема. Понятия не имею, как Вы можете разрешить ее.

Владимир: Она уже разрешена.

Вопрос: Бывало ли у Вас так, что это наведение не срабатывало?

Эрнест: Конечно. Вы хотите, чтобы я привел вам примеры типичных неудач? К типичным примерам неудач могу отнести высокого крепкого, сильного, мускулистого человека, который думает костным мозгом. Я ему говорю: пожалуйста, расположите руки вот так. Он располагает руки и смотрит на меня: ну, что дальше? И я говорю: ну, может быть, ваше бессознательное захочет решить вашу проблему, может быть, руки сойдутся вместе. (Смех в зале.) Смотрит на меня, смотрит на руки: ничего не происходит. Я говорю: “Представьте себе, что вы ребенок, играете в такую вот игру, конечно, у вас есть магнитное поле в руках, вы можете его ощутить?” — “Доктор, у меня плечи затекли. Сколько еще так руки держать?” И я говорю: “Ага, у вас боль появилась в плечах?”

“А вы что, мне говорите, что я сам себе эту боль придаю?” — недоумевает он.

“Нет, я просто интересовался, отчего у вас боль, какая она”, — от­вечаю я.

“Да ничего, просто глупости все это”, — заявляет мой пациент.

И тогда я говорю: “Ну, по всей видимости, вы еще не готовы работать”. Конечно, я произношу “еще не готовы” в надежде, что это заронит какое-то зерно на будущее. И разумеется, я снимаю с себя всякую ответственность и говорю, что это все его бессознательное.

Так называемая неудача происходит оттого, что человек не понимает, как включиться в работу. Но я продолжаю с ним работать, и, может быть, на следующей неделе он придет и скажет, что видел во сне большое открытое поле с пробегающим по нему оленем. И спросит, а что это значит, когда олень по полю пробежал? А я ему скажу: “Ну вот, поставьте руки вот так и представьте себе, что это поле, которое вы видели во сне”. Если человек действительно увидел сон, который произвел на него такое впечатление, он может начать работу. Это очень хороший способ начинать наведение, когда человек имеет личностные проблемы, проблемы жизненного пространства. Преимущества такого начала в том, что в этой позе начинают сами по себе дрожать пальцы, и что-то начинает происходить само по себе. И когда что-то непроизвольно происходит, ты пытаешься зацепиться за это и сделать работу. Иными словами, это не столько неудача, сколько попытка дать человеку осознать переход от сознательного к бессознательному. И когда вы переходите на неосознанные действия, то они ведут к дальнейшему возбуждению, любопытству, ожиданию. Но самое главное то, что вы работаете терапевтом, обогащаете свой опыт, учитесь очень внимательно наблюдать.

Вопрос: У меня два вопроса. Первый: насколько это используется при работе с детьми? И второй: можно ли применять эту технику при работе с матерями обреченных, умирающих детей?

Эрнест: Мери Фрейт недавно защитила докторскую диссертацию в штате Флорида. Она работала с группой из 100 детей от 4 до 9 лет, используя мою технику доступа к бессознательному в три шага. Она написала интересную диссертацию. Я заинтересовался, стал читать с таким радостным ожиданием, а потом, когда прочитал, какой вопрос она задавала детям, чуть с ума не сошел. Короче говоря, она изменила этот вопрос и переформулировала его в команду: когда ваше бессознательное будет готово сделать то-то и то-то, тогда вы сделаете то-то. То есть фактически она использовала старое внушение. Но дети этой возрастной группы прекрасно поддаются внушению, и все это давало прекрасные результаты.

Что же касается матерей умирающих детей, то я не знаю, какова ситуация, какую проблему выдвинет такая женщина. Я бы просто посочувствовал ей, выразил симпатию, постарался бы сделать так, чтобы она поговорила. Я бы не стал использовать этот подход. Конечно, если она чего-то не понимает, вы можете ей объяснить в медицинских терминах, но если она продолжает не понимать, то можете помочь обратиться к ее подсознанию. Хочу напомнить, что в этой работе есть определенные критерии. Во-первых, пациент действительно застрял на этой проблеме, он не знает, что делать, во-вторых, он на эмоциональном взводе, и в-третьих, он действительно хочет вашей помощи. Эта техника позволяет пациенту зайти за глухую стену “я не знаю” и отыскать в себе нечто творческое, что поможет ему выбраться из этого состояния.

Я хотел бы, чтобы завтра мы поработали со снами. Поэтому, когда сегодня будете ложиться спать, запишите на листке бумаги вопрос, на который вы хотите во сне получить ответ от своего бессознательного. И, проснувшись, не вставайте сразу, а подумайте несколько мгновений: действительно ли мне приснился сон, получил ли я ответ на свой вопрос? И даже если вам ничего не приснилось, запишите на бумаге первые мысли, которые к вам пришли по этому поводу.

Отношение к НЛП

Вопрос: В нашей стране очень популярно НЛП. Каково Ваше мнение об этом подходе?

Эрнест: Это очень “чувствительная” тема для меня. Откуда появилось НЛП у Бэндлера и Гриндера? Я работал с Эриксоном уже несколько лет и написал свою первую книгу, которая еще не была опубликована. К тому времени у меня набралось около 60 часов аудиозаписей бесед с Эриксоном. В это время они приехали к Эриксону с вопросом, нельзя ли узнать о его работе больше. И Эриксон попросил меня послать им мои записи. Я сделал это, хотя и неохотно. Но решил: пусть они используют эти аудиозаписи. Я послал им свою неопубликованную книгу, надеясь, что они издадут ее.

Они дали мне хороший совет, сказав, что книга слишком длинная. Я принял их совет и разделил ее на две. Одна из них называлась “Гипнотические реальности”, а вторая “Гипнотерапия”. Я работал над этими книгами почти 6 лет. Это была очень тщательно подготовленная работа. Я продолжал искать издателя и через полтора года нашел. Но к тому времени они опубликовали свою первую книгу, которая называлась “Гипнотические паттерны Милтона Эриксона”. И в начале этой книги они благодарят меня за то, что я помог им в записи бесед с Эриксоном. То есть все как бы в порядке. Но, честно говоря, их книга меня шокировала. Эриксон был гением, многогранным человеком, он превосходно владел как манипулятивным, директивным гипнозом, так и недирективным. Они выбрали для себя того Эриксона-манипулятора, который так хорошо умел контролировать людей. Я, в свою очередь, избрал для себя Эриксона, работающего в недирективном подходе, и моя работа складывалась в этом направлении.

Поэтому, с моей профессиональной точки зрения, НЛП — это шаг назад по трем причинам. “Нейро” — это шаг назад, потому что здесь нет никакого признания нервных процессов и тех молекул-посланников, о которых я вам говорил. “Лингвистическое” — это шаг назад, потому что все внимание уделяется словам, а не эмоциональному, духовному, внутреннему. Само слово “программирование” — это полный провал, с моей точки зрения.

Я спросил у Эриксона, что он думает по этому поводу, как он относится к слову “программирование”. Что, нам стоит программировать людей? И Эриксон ответил мне, что программирование — это очень неэффективный способ работы с людьми. Я привожу эту цитату Эриксона в своей второй книге по гипнотерапии.

НЛП у вас популярно, потому что русские любят, когда их программируют? Я не люблю, когда меня программируют. Я хочу быть независимым, автономным человеком. Именно это я и стараюсь сделать с людьми. Я стараюсь помочь им стать автономными, независимыми. Я вовсе не хочу сказать, что не существует талантливых практиков НЛП, которые хорошо делают эту работу. Но с точки зрения философии я резко не согласен со всем, что хотя бы чуть-чуть отдает программированием.

Ответы на вопросы

Вопрос. Как случилось, что вокруг Эриксона образовалось такое количество учеников?

Эрнест: Я думаю, что здесь дело как раз в гении Эриксона. Потому что он не пытался передать нам свою точку зрения. Он пытался научить нас развивать свою точку зрения. Например, Джей Хейли тоже считает, что гипноз — это манипулятивная техника, когда терапевт находится где-то наверху, а пациент где-то внизу. И никто не может отрицать, что Джей Хейли тоже очень талантливый человек. Он написал очень интересную книгу, которая называется “Сильные стороны Иисуса Христа”. Это замечательная книга, полностью изменившая мое представление об Иисусе Христе, хотя я эту технику не признаю.

А вот Эриксон совершенно гениальным образом умел помочь развиться собственным идеям и мыслям человека. Мне кажется, в этом смысле я продолжаю работу Эриксона, потому что помогаю человеку работать в своем собственном направлении. Безусловно, у меня никогда не будет таких последователей, как у Эриксона, потому что я в своей точке зрения имею сильное предубеждение. У Эриксона были безупречные этические правила, но он признавал любую точку зрения, любое направление, что бы вы ни исповедовали, он помогал в развитии.

Вопрос: Скажите, пожалуйста, состояние постоянного ученичества — это нормальное состояние? Видели ли вы, что Эриксон переживает кризисные моменты в формировании своей теории? Как долго она продолжала меняться?

Эрнест: Я бы сказал: да, психотерапевт — всегда ученик. Первая статья, которую я написал об Милтоне Эриксоне и опубликовал в “Американском журнале клинического гипноза”, называлась “Шок и удивление от Милтона Эриксона”. В ней я описываю несколько клинических случаев Милтона Эриксона, в которых он использовал состояния шока и удивления. Это было мое первое впечатление о Милтоне Эриксоне, о том, что он использует состояние возбуждения, а не состояние засыпания. Хотя он, конечно, использовал и сон тоже.

В первом томе собрания сочинений Эриксона есть моя статья “Аутогипнотические явления Милтона Эриксона”. В этой статье я описываю, что даже в подростковом возрасте он получал особое удовлетворение, удивляя людей и шокируя их. То есть он использовал возбуждение еще до того, как стал психиатром. Поэтому я и считаю, что я верный ученик и следую его методу, потому что я сейчас провожу исследования биологических процессов возбуждения и отслеживаю хронологические процессы. Довольно странно, что я единственный из учеников Эриксона, который заинтересовался этим предметом. Потому что для меня именно в этом заключается смысл подхода Милтона Эриксона.

Хотя, слушая других учеников Эриксона, я признаю: да, и это тоже говорил Милтон Эриксон. Очень многие из его учеников рассказывают об умении Эриксона рассказывать истории и лечить пациентов с помощью метафор. Но что на самом деле делал Эриксон, рассказывая истории? Он был весьма хитрый. Вот он сидит, очень симпатичный седой человек, рассказывает замечательную историю, а краешком глаза очень внимательно следит за вами, как вы реагируете. Вы, может быть, думаете, что он рассматривает комнату, а на самом деле он периферийным зрением держит вас, а его периферийное зрение может быть лучше, чем прямое. Почему он смотрит так внимательно? Когда он рассказывает какую-то историю, то внимательно следит: а не расширятся ли у вас зрачки от интереса. Или рассказывает какую-нибудь невинную сексуальную шутку или анекдот и смотрит: а не покраснеете ли вы, не опустите ли глаза? С моей точки зрения, эти истории были всего лишь прикрытием для того, чтобы отследить реакции пациента, понять его точки эмоционального возбуждения и привести его в это состояние. И после того, как обнаруживал нечто, что вызывает у вас такое возбуждение, он продолжал говорить об этом больше и больше, и когда ваше возбуждение достигало необходимого предела, он вводил в гипноз.

Вопрос: Это значит, что истории не могут лечить?

Эрнест: Я бы так не сказал. Потому что в различных культурах за тысячи лет накопилось много свидетельств того, что мудрые истории имеют терапевтическое значение. И все-таки я считаю, что он в основном рассказывал разные истории и метафоры именно как прикрытие, он искал точки возбуждения пациента, искал это “зажигание”. Однажды он сказал мне о том, что надо перепробовать разные ключи. Это была одна из редких терапевтических метафор, которую он употребил, разговаривая со мной. Он сказал, что надо подобрать ключ к человеку. И пациент, как замок, к которому надо подобрать ключ: если ключ не подходит, его тут же надо выбросить и пробовать следующий. Поэтому все методы, которыми он пользовался, не что иное, как ключи, которыми он старался “открыть” пациента. И мне кажется, разные ученики Эриксона используют разные ключи. Я использую ключ психобиологического возбуждения, поскольку этот ключ позволяет дойти до сердцевины проблемы так быстро.

Вопрос: Какой вам видится перспектива развития психотерапии, пути дальнейшей дифференциации?

Эрнест: Я продолжаю оставаться юнгианским аналитиком, являюсь издателем юнгианского журнала и нахожу глубокую мудрость в этом подходе. Эриксон был абсолютно универсальным гением, который изучал различные подходы и направления — как восточные, так и западные. И его гений заключался в том, как он интегрировал эти подходы. С другой стороны, юнгианские техники очень ограничены, а Эриксон применял широкий набор различных техник. Поэтому, если совместить Эриксона и Юнга, то у вас появляются колоссальные возможности. Мне кажется, что в будущем нас ожидает интеграция восточных и западных подходов, меня особенно интересует все, что связано с внутренней организацией, с трудными вопросами, теорией хаоса, мне кажется, что это серьезные вопросы.

Вопрос: Расскажите о своем образовании.

Эрнест: Я поступил в колледж как фармаколог. Мне удалось получить ряд стипендий, которые направили меня на изучение химии. Поэтому, закончив колледж, я продолжал работать в фармакологии. У меня было много сексуальных проблем, и однажды мой приятель дал мне книгу Фрейда “Толкование сновидений” и сказал, что это может мне помочь. Я буквально не мог оторваться от этой книги и прочитал ее залпом за 2 дня. И меня это мгновенно преобразило. Я понял, что это ментальная химия. Тогда я переключился на психологию.

Во время моего студенчества фармакология была для меня простым предметом, потому что я очень хорошо знал химию, и я все время читал русские романы. И про себя я мечтал бросить химию и начать писать.

Потом, когда я заинтересовался психологией, я думал, что буду заниматься исследованиями, и не надеялся, что этому найдется клиническое применение. Но когда я оказался в университете, так получилось, что практически все профессора, занимавшиеся исследованиями, не были во мне заинтересованы, они считали, что мне не стоит этим заниматься, поскольку я в этом недостаточно талантлив. А с другой стороны, профессора-клиницисты предлагали мне различные стипендии и гранты, предполагая, что я очень талантлив в этой области. Я практический человек, и пошел туда, куда звали деньги.

Я как бы продолжаю сам с собой сражаться: я стремлюсь провести какое-нибудь исследование, пишу статьи, книги, составляю диаграммы и надеюсь, что когда-нибудь стану исследователем. Вы посмотрите вокруг, кто сидит в этой комнате — одни клиницисты. А где ученые? Ученые очень подозрительно ко мне относятся, когда я с ними разговариваю. Инстинктивно они не верят мне, считают, что я не принадлежу к их племени. Поэтому, ну что же мне остается делать?

Вопрос: Расскажите о своих корнях.

Эрнест: Корни итальянские, отец мой переехал в Америку, когда мне было 6 лет. Отец и мать жили в маленькой деревушке. Отец был плотником, мать швеей. Поэтому можно сказать, что я происхожу из такого нижне-среднего класса, который старался выбиться в Америке. Поэтому я, можно сказать, наполовину второе, наполовину третье американское поколение.

В детстве мы дома говорили по-итальянски. Поэтому, когда мы пошли в школу, все считали, что я глупый, потому что я плохо говорил по-английски. Но затем, когда мне исполнилось 6 или 7 лет, мои бабушка и дедушка, которые жили с нами, уехали от нас. Поэтому в развитии итальянского языка я задержался на уровне 6—7-летнего ребенка.

Деревушка, из которой вышли мои родители, была рядом с Неаполем. А Неаполь очень известен в Италии своими комиками. И когда я уже взрослым приехал в Италию, все просто умирали со смеху. Представьте себе, что я, взрослый человек, разговариваю со смешным детским неаполитанским акцентом!

Когда мне приходится работать с американцами второго или третьего поколения, будь они русского происхождения или итальянского, будь они черные или мексиканцы, мне удается это хорошо, потому что их проблемы мне хорошо знакомы. Поэтому мне кажется, что везет тем из нас, кто может использовать в своей профессиональной работе опыт, который они принесли из своей семьи.

Вопрос: Согласны ли Вы, что при лечении психосоматических заболеваний, после того как проработана эмоциональная травма и определена психологическая причина, симптоматика регрессирует полностью?

Эрнест: У меня был очень сложный и интересный случай в Бразилии. Года три назад я проводил там семинар. У одной из участниц была серьезная проблема — опухоль в области половых органов, она была на грани операции. Мне кажется, что она уже подвергалась нескольким операциям, но ей требовалась еще одна. Я проделал с ней очень похожие вещи, которые делал здесь, и вот за один сеанс она приобрела новое ощущение себя и полную убежденность в том, что опухоль исчезнет. Я не был настолько убежден в этом, но когда через год вернулся туда, то оказалось, что все опухоли исчезли. Поэтому, если мне удастся получить какие-нибудь записи или видеоматериалы, я стараюсь опубликовать это. Но ведь моя терапия не была направлена на излечение той женщины. Точно так же, как вчера целью моей работы не было излечение Геннадия от высокого кровяного давления. Я просто отслеживал их возбуждение и помогал направить его в нужную сторону, и симптомы исчезали сами по себе.

Вопрос: Как произошла Ваша первая встреча с Милтоном Эриксоном? И когда Вы поняли, что вам интересно то, чем занимался Эриксон?

Эрнест: Короткий вопрос — длинный ответ. Я ничего не слышал о Милтоне Эриксоне, пока один пациент не обвинил меня в том, что я применяю недирективный гипноз Эриксона. Но это было просто смешно: я никогда не слышал об Эриксоне, я никогда не использовал гипноз, я только что написал свою книжку о сновидениях и использовал свою технику работы со сновидениями. Короче говоря, этот пациент дал мне книжку Джея Хейли “Необычайная психотерапия”. Как и книга Фрейда, она захватила меня целиком: я не мог ни спать, ни есть. И вот в понедельник я проснулся с очень сильной болью в животе, и понял, что надо идти к врачу. Я в общем-то не склонен к психосоматике. Врач сказал, что у меня острый гастрит, и если я не перестану заниматься тем, чем занимаюсь, это приведет к язве.

И вот теперь у меня были настоящие психосоматические симптомы и хороший повод для того, чтобы позвонить Милтону Эриксону и попросить меня вылечить. Что он и сделал за три-четыре сеанса. Я полностью выздоровел. А на пятой встрече он сказал мне: “Я не хочу, чтобы ты платил Бетти”. (Это его жена.) Поскольку Эриксон был инвалидом, то в конце сеанса, когда человек уходил, он платил его жене.

Он посмотрел как будто с отвращением, покачал головой и сказал: “Ты не настоящий пациент и пришел, чтобы научиться гипнозу”. Откуда он знал, что в конце каждой нашей встречи я бежал в машину и записывал все, что он говорил? Я жил в Калифорнии, и мне приходилось ехать 8 часов, чтобы встретиться с ним. Проводя столько времени в дороге, я словно мечтал наяву, каким образом я смогу соединить свою технику работы со сновидениями с работой Эриксона.

Когда он мне это сказал, был поражен и ответил: “Да, я думал о том, чтобы написать эти статьи”. Эриксон заинтересовался и заставил меня в подробностях изложить план каждой моей предполагаемой статьи. И при этом заметил: “Ну что ж, можешь написать, если хочешь. Но запомни одно: в каждой из этих статей первым будет стоять мое имя, а вторым твое, потому что я старше тебя”.

Он часто говорил, что у него железный кулак в бархатной перчатке, только многие этого не замечают. Я всегда отрицал то, что в наших отношениях было что-то личное, мы всегда оставались только коллегами.

Время от времени старшие коллеги, старшие ученики приходили и наблюдали за тем, как я работаю с Милтоном Эриксоном, записываю его случаи. Меня всегда несколько смущала эта ситуация, мне было неловко работать в их присутствии, а иногда после встречи с Эриксоном они отводили меня в сторону и спрашивали: “Ты не знаешь, почему к тебе особое отношение, будто он относится к тебе, как к своему сыну?” Меня это очень злило, я отвечал: “Да нет, мы просто коллеги, у нас нет ничего личного”.

А после того как Эриксон умер, я проследил взаимосвязь. Когда мне было 4 или 5 лет, у моего дедушки (которого тоже звали Эрнест, в честь него меня и назвали) случился инсульт, и после этого он никогда не вставал с коляски. Работать он уже не мог, поэтому пришлось трудиться всей семье, включая и мою мать. А я, как хороший мальчик, оставался с дедушкой. И вот в течение года или двух, перед тем, как пойти в школу, я сидел с дедушкой и всячески помогал ему, но у дедушки моего был необузданный нрав. Иногда он угрожал, что ударит меня палкой. Конечно, он никогда этого не делал, но часто говорил моей матери: “Эрнест, в общем-то, хороший парнишка, если бы время от времени он не убегал из дома играть с другими ребятами”.

В то время я не осознавал, что мои отношения с Эриксоном очень напоминают те, что были у меня с дедушкой. Удивительно, что это мне тогда не открылось. Несмотря на то, что я уже прошел несколько сессий психоанализа и занимался этим постоянно, все равно осознать этого я не мог.

Кажется, я забыл сказать, что перед тем, как заняться психологией, я прочитал очень много психологической литературы. Я считаю, что, когда читаешь литературу, очень часто многое понимаешь не только о личности писателя, но и о его внутренних прозрениях, когда они описывают своих героев. Если подумать о весьма скромных героях Достоевского, то это замечательные, глубоко прорисованные портреты. Как сильно это контрастирует с современной психологией! Предполагается, что пациент состоит из глухих защит, и терапевт старается пробиться к нему всеми возможными способами, а взаимодействие между ними напоминает некую войну.

Когда я начал работать со своими пациентами, я попытался относиться к ним с уважением, любопытством и симпатией, а не воспринимать их как забаррикадированные личности, к которым надо пробиваться сквозь защиту. Поэтому для меня вполне естественно, что даже с моим первым пациентом (еще в студенческие годы) получилась очень хорошая работа.

Мои учителя, может быть, не всегда правильно это воспринимали. Они, вероятно, предполагали, что у меня есть какой-то скрытый талант, который помогает мне так хорошо работать. Можно ли назвать это талантом или это просто симпатия, любопытство, сострадание? Я понимал, что почти каждый человек проходит через период какой-то внутренней борьбы, и считал необходимым помочь ему в этой борьбе.

А теперь я хотел бы задать вопрос: кому-нибудь снились интересные сны, которые вы хотели бы рассказать? Хотите сразу подойти сюда?

Демонстрация:

работа со сновидением

Эрнест: Вы удовлетворены своим сном?

Игорь: Был один момент, который я не смог объяснить: при пробуждении возникла эмоция, не совпадающая с содержанием сна. Это была сильная грусть.

Эрнест: Глубокую грусть Вы не можете интерпретировать?

Игорь: Я могу ее принять и не принять. У меня такое ощущение, что сон меня просто подвел.

Эрнест: У вас была множественная возможность решения? Эти варианты Вас запутывают или смущают?

Игорь: Смущают. Я боюсь, что желание верить не всегда совпадает с реальностью.

Эрнест: И для Вас это некий момент неясности? Можете продолжать кивать головой. И если Ваше бессознательное готово проделать более глубокую работу над этими проблемами, не закроются ли Ваши глаза? Или, может быть, есть более серьезная задача, которую Вам надо решить сначала? В таком случае Ваши глаза могут оставаться открытыми, пока этот вопрос не придет Вам в голову. Вы просто получаете то, что приходит к Вам само по себе. Вы продолжаете получать все, что вам необходимо узнать.

Чем-нибудь помогло? Хорошо. Но загадки остались? То есть загадки должны существовать. Прежде чем мы получим какой-то ответ, что-то должно в нас происходить, вариться. Совершенно с Вами согласен, это не лучший способ. Это важная часть мудрости — знать, как заставить время работать на вас.

Игорь: Мне приснилось, что я в китайском ресторане, мне предлагают различные изысканные блюда …

Эрнест: И какое у Вас было ощущение при этом?

Игорь: С какого-то момента у меня появилось ощущение грусти. Потом оно стало проходить.

Эрнест: Как кончается Ваш сон?

Игорь: Мне говорят, что я должен научиться есть палочками.

Эрнест: Очень интересно. Вам кто-то говорит, что Вы должны научиться пользоваться палочками, и в этот момент грусть начинает уходить. Вам нравится китайская кухня?

Игорь: Кроме китайской утки я ничего не ел.

Эрнест: Вы читали что-нибудь о восточной культуре, образе жизни?

Игорь: Конечно, читал.

Эрнест: Но что бы это ни было, заинтересованность в восточном — это какая-то метафора.

Игорь: Вся Россия заинтересована в восточном.

Эрнест: Здесь, конечно, задействовано очень много глубоко личных вопросов. Оставайтесь с этим в глубине себя и посмотрите, куда это вас заведет.

Игорь: Я думаю, что мне придется очень много качать головой.

Эрнест: Продолжайте для себя кивать головой, углубляясь. Вы исключительно для себя продолжаете получать что-то интересное, на что ваша глубинная природа, глубинные мысли хотят дать положительный ответ. Есть что-то особенно интересное для вас в восточной культуре?

Игорь: Да, мне очень интересно восточное, японские песни, японские истории.

Эрнест: Это действительно очень интересно.

Игорь: В связи с этим мне пришла еще одна интересная мысль, но мне не хотелось бы говорить об этом.

Эрнест: Совсем не обязательно говорить об этом. Вы можете продолжать продумывать и получать что-то лично для себя.

Игорь: Мне кажется, что я должен себя остановить, иначе я могу наговорить лишнего. (Смех.)

Эрнест: Это, конечно, самые интересные вещи. Вам необязательно говорить это вслух, можете продумывать про себя. И я подозреваю, что “лишние” вещи — это то, что выходит на грань Вашего бессо­знательного. Какие-то внутренние личные эмоции для Вас прояснились?

(Обращаясь к аудитории.) Я понимаю, что он хочет уйти, но я настолько заинтересовался, что хочу его оставить. У него-то нет проблемы, проблема у меня. Моя проблема вот в чем: понимаю ли я? В первой книге, где я описывал сны и рост личности, я сделал 12 предположений по поводу снов. Одно из них, очень важное, может быть, следует назвать гипотезой. Я написал, что все странное, не­обычное, невероятное в сновидениях — это как бы суть личности, выраженная в снах. И вот я слушаю, как Игорь рассказывает о своем сне, и мне кажется, что он прикасается к чему-то глубокому в себе.

Одна из частей особенного важна — о том, что он находится в китайском ресторане, в котором никогда не был, и его просят научиться есть палочками, которыми он никогда не умел есть. И в соответствии с моей первой гипотезой, я бы сказал: ага, вот здесь есть нечто важное, интересное, что связано с его личным ростом.

(Игорю.) Как Вы считаете, это совершенно не связанные мысли или имеет отношение к тому, что Вы чувствуете?

Игорь: Я думаю, что имеет. Потому что история с рестораном совершенно не клеится с тем, что было до того. Старый русский городок. Очень русские лица.

Эрнест: И поэтому здесь во сне появляется что-то глубокое. Какая-то противоположность выплывает наружу. Видите, как он сейчас говорит, — он как бы подчеркивает эту контрастность по отношению ко всему остальному сну. Он очень хорошо знает, к чему привычен. А здесь его просят научиться чему-то новому, чего он не знает.

Игорь: Когда я проснулся, у меня такая мысль была. Если решение возможно, то оно возможно через расширение.

Эрнест: Действительно, если решение возможно для жизни, то это расширение в одной из возможных областей.

Игорь: Какие-то базисные вещи я не в состоянии изменить. Я просто не могу этого понять. В другом контексте, с другими людьми. Я именно так понимаю ситуацию. После Вашего ответа я пытался сам найти ответ на Ваш вопрос. Мне кажется, что это разные стадии ученичества. Иногда не совсем хорошо считать себя вечным учеником. В какой-то момент ты должен давать ответы.

Эрнест: Я согласен с вами. Действительно, зрелый профессионал имеет ответы, он может работать, помогать людям, хотя другая его часть продолжает учиться. Вы остаетесь еще несколько мгновений с этим внутренним личным ощущением.

И по мере того, как он занимается этим, остальные могут сделать упражнение — это общая для всех, типичная проблема. Я даже не знаю, какое положение рук вам предложить. Но я хотел бы, чтобы вы попытались каким-то образом выразить в этом одну часть вас, которая является традиционной, устойчивой, и другую, которая растет, расширяется и, может быть, вырастает больше, чем все остальное.

Вы видите, как у меня начинает меняться поза по мере того, как я пытаюсь продумать это для себя. И, может быть, каждый из вас найдет для себя что-то личное. Во всех нас останется грусть о прошлом, и нам не всегда ясно то, как мы изменяемся. Но что мы можем сделать, кроме как думать о том, какие возможности откроются нам в будущем? В чем будет состоять творческое равновесие между прошлым и тем, чем мы станем в будущем?

Еще немного останьтесь в этом состоянии, где вы были, где вы сейчас, куда вы направляетесь. Что вы способны сделать прямо сейчас, что вы надеетесь сделать лично для себя или в будущем? Вы, конечно, знаете, что будущее всегда неуловимо. Однако неожиданности будут постоянно входить в нашу жизнь. И какие же дополнительные навыки мы приобретем, чтобы в будущей жизни успешно справляться с неожиданностями?

И когда что-то вам подсказывает, что вы можете продолжать делать эту глубокую творческую работу, я хочу, чтобы ваше сознание знало, что оно может просто сотрудничать, помогать осознавать те перемены, которые беспрестанно происходят в вас. И когда ваше сознание и бессознательное будут совместно помогать вам работать, каким образом вы сумеете проснуться, вернуться в себя и, может быть, рассказать о своих открытиях? Может быть, кто-нибудь расскажет о своем ощущении? Это знакомая для вас ситуация или совершенно неожиданная?

Может быть, во время этого перерыва вы действительно заснете? Будете о чем-то мечтать, фантазировать. Иными словами, я продолжал бы экспериментировать и искать, каким образом вы находите способ обращения внутрь себя. Например, я бы мог сказать: ну что ж, если так произошло, то пусть так и будет. Тогда, проснувшись, сядьте к столу, возьмите ручку и пишите в течение 20 минут. Посмотрим, что будет результатом вашего творчества.

И я мог бы сказать вам: поставьте будильник приблизительно на час раньше, чем вы хотели бы проснуться, но не вставайте сразу, как проснетесь, а продолжайте лежать в таком плавающем полусонном состоянии, и посмотрим, что придет вам на ум. И это большая часть нашего искусства.

Мы знаем: это научный факт, что наш разум постоянно расширяется, растет, что постоянно появляются новые протеины. И во всех культурах, во все времена говорили, что утро вечера мудренее. Можно было бы процитировать Микеланджело или других писателей, которые считали, что очень важные творческие идеи приходят к ним на ум поутру. Например, Чарльз Диккенс писал, что после завтрака он садился, брал ручку и некоторое время выжидал, пока к нему придет мистер Пиквик.

И вот в этом заключается наша основная проблема — как дать выразиться этому новому, необычному, зарождающемуся творческому началу. И если мы этого не сделаем, вот тогда у нас действительно рано или поздно появятся проблемы. Помните мысль Отто Ранка, одного из учеников Фрейда: “Неврозы появляются у людей, которые застряли в творческом процессе. Они не могут пойти ни вперед, ни назад, это как кость, застрявшая в горле”.

Человечество в ходе эволюции постоянно проходит через точки кризиса. Мы все осознаем творческие процессы, происходящие в нас, но не всегда знаем, как их выразить адекватно тем условиям существования, в которых мы находимся. Достаточно хорошо известна история талантливого художника, который старается выразить максимум с помощью своего искусства. И такой одаренный человек действительно становится жертвой своего творческого процесса. Он не знает, как уравновесить творческую часть своей природы с необходимостью стабилизироваться, зарабатывать себе на жизнь, каким образом соединить эти две части в себе.

Средний человек имеет совершенно противоположную проблему: он жертвует какими-то творческими процессами, просто уделяет максимум внимания личной безопасности, своему конформизму и таким образом отходит от внутренних творческих процессов. Вы сейчас рассказали об очень типичной проблеме с выражением творческого потенциала, с которой сталкиваются люди. У всех бывает такое состояние беспокойной ночи, когда что-то внутри происходит, но еще не нашло выражения. И вы можете только задаться вопросом: какую мне найти форму применения этого творческого потенциала, как еще это можно выразить?

Но, может быть, вам ничего в данный момент не поможет, потому что нечто, что происходит в вас, еще не готово прорваться наружу. Если вы помните, Юнг писал, что процесс индивидуализации, становления личности происходит всю нашу жизнь. А поэтому надо быть осторожными и не винить в этом методы или техники: мы не всегда знаем, какие техники наиболее успешно работают с данным человеком. В этом-то и заключается большая часть внутренней борьбы: каким образом мы можем оптимизировать себя? Вы бы согласились? А может быть, есть еще какие-то наблюдения, как в вас выражается эта внутренняя борьба?

Вопрос: Как вы относитесь к осознанию себя в сновидении и к участию в том, что там происходит?

Эрнест: Имеется в виду вторжение в свои собственные сны, как бы осознание того, что вам что-то снится, и разрешение себе участвовать в этом сне? Лаберж, автор книги “Осознанные сновидения”, как раз писал о том, что именно подобный процесс вдохновил его к этой работе. Меня интересует его работа и то, как он помогает людям осознавать свои сновидения и участвовать в их создании. Такие люди, которые могут вторгаться в свои сновидения, чувствуют себя астронавтами, вторгающимися в новые неожиданные области. Мне кажется, что это очень ценный опыт, точно так же, как работа различных школ медитаций дает нам разный опыт. Спиритуальные практики тоже позволяют достичь нового подсоединения к различным уровням сознания. Именно так я воспринимаю холистические направления: ароматерапия, массаж. А процессы биологической обратной связи и акупунктуры — это различные способы подсоединения к бессознательному. А теперь ваш собственный опыт?

Вопрос. Есть успешное подключение к новому источнику энергии.

Эрнест: Кто-нибудь разделяет это новое ощущение? Видите, для многих это новый и интересный способ работы с собой.

Тогда, может быть, мы проведем еще одну демонстрацию, используя метод двойной связки? Но прежде я немного объясню. Изначально Грегори Бейтсон разработал метод двойной связки для того, чтобы решать проблемы острой шизофрении. Он предположил, что типичные отношения в семье, где есть шизофреник, такие: отношение матери к ребенку несет в себе двойственное, противоречивое послание: люби меня, будь близок со мной и в то же время не приближайся ко мне. Поэтому, что бы ребенок ни делал, он в проигрыше. Ребенок приближается: нет ты слишком близко. Ребенок отдаляется, и мать говорит: ты меня теперь не любишь.

Когда Бейтсон начал работать с Эриксоном, он понял, что их подходы сходны, только Эриксон никогда не называл его методом двойной связки. Эриксон очень часто вызывал такие двойные, а может быть, и тройные связки для того, чтобы ввести человека в состояние транса.

Когда я написал свою первую статью в самом начале работы с Эриксоном, то попытался отграничить эту патологическую двойную связку от терапевтической двойной связки Эриксона. Я развил эту идею и в 4-м томе сочинений Эриксона, который редактировал. Этот том называется “Творческий выбор при гипнозе”. И в этой статье я сравниваю патологическую двойную связку, о которой писал Бейтсон, и теорию Эриксона и Росси, в которой мы имеем дело с терапевтической двойной связкой.

Еще я пишу там о сигналах пальцев, которые дают доступ к биологическим процессам в организме при гипнотических внушениях. И кроме того, описываю еще один метод — метод работы с помощью дзенского коана, который приводит к просветлению. С тех пор на эту работу не было никаких отзывов, как будто никто не заинтересовался. Тем не менее мне кажется, что это очень важная статья для понимания природы патологических явлений, терапевтического лечения и внутреннего прозрения. Потому что вы можете так построить внешние обстоятельства, что у человека не будет иного выбора, кроме как принять патологически неправильное решение. Существует масса социальных ситуаций, в которых средний человек принимает решение, и какое бы оно ни было, оно становится неправильным, а человек оказывается в патологически болезненном состоянии. Но вы можете построить ситуацию и так, что у человека будет множество возможностей выбора, и каждая из возможностей приведет его к творческому созидательному пути излечения.

Суть данной проблемы как раз и состоит в том, как вы относитесь к отдельному человеку, как вы рассматриваете общество и каким образом организуете обстоятельства. Эриксон как-то сказал, что все его гипнотические подходы используют некий момент запутанности. Легко понять, каким образом состояние запутанности способствует фазовому переходу от полно­стью осознанного состояния к состоянию транса. Я же могу сказать, что все мои гипнотические упражнения в той или иной мере используют метод двойной связи, то есть человек может пойти по одному пути или по другому, но всегда в терапевтически верном и безопасном направлении.

Иногда вы можете использовать конфузионную технику, а иногда что-то иное. Но надо помнить, что какое бы направление ни избрал человек, важно, чтобы он пошел в правильном терапевтическом направлении. Помните, что я использовал в последних демонстрациях? Примерно в середине работы я задал такой вопрос: “Если ваше бессознательное будет готово поработать над этой проблемой глубже, то, может быть, ваши глаза закроются сами по себе?” Через некоторое время глаза не закрылись, хотя было заметно некое подмигивание, и я решил для себя, что мне надо использовать двойную связку. Тогда я продолжил: “Или же ваши глаза остаются открытыми, потому что у вас осталась другая нерешенная проблема. И они останутся открытыми, пока эта другая проблема не придет к вам”.

Правда, в этот момент я сделал ошибку. Интересно, кто-нибудь ее заметил? Я здесь скорее сделал утверждение, а не задал вопросы: “или если они найдут какую-то другую проблему”. А я сказал: “когда вы найдете, вы за­кроете”. Но, как бы то ни было, через несколько секунд глаза клиента за­крылись, он выбрал первый путь. Это самая распространенная ошибка при использовании метода терапевтической двойной связки — мы вместо вопроса делаем утверждение. И если вы будете использовать утверждение, то существует вероятность того, что вы отправите человека по пути патологической двойной связки. Помните, мать никогда не говорит: “Ты хочешь приблизиться ко мне или отдалиться от меня?” Она говорит: “Приди ко мне, будь рядом, но не очень близко”. Она говорит: “Отдаляйся от меня, но не уходи далеко”.

Кто-нибудь хочет помочь мне продемонстрировать этот подход?

Демонстрация:

разрешение противоречия

Эрнест: Как вы себя чувствуете?

Антон: Как только я чем-нибудь начинаю заниматься, сразу появляются другие обязательства: студенты, экзамены. А время ограничено.

Эрнест: Насколько понимаю, это типичная проблема для русского общества. За последние несколько мгновений Вы думали о чем-то интересном, Вас вело в интересном направлении?

Антон: Да нет, я думал о том, что вроде бы я уже и в трансе, но при этом я осознаю аудиторию, значит, я одновременно на двух уровнях.

Эрнест: И, оставаясь с этим, Вы могли бы просто подумать: может быть, это символ Ваших постоянных дневных забот? Как хороший профессионал, Вы выполняете все свои обязательства, и одновременно существует часть Вашей личности, которая хочет от этого отказаться.

Пусть ваши руки вот так продолжают двигаться в то время, пока что-нибудь другое не начнет происходить само по себе. Может быть, некоторые из вас обращают внимание, что левая рука начинает вибрировать. Я, конечно, не знаю, что это может обозначать. Но я знаю, что вы можете дать этому процессу продлиться еще некоторое время…

А в это время можно понять, что это некое подобие двойной связки, потому что он продолжает свои обычные дневные заботы. Несмотря ни на что происходит нечто необычное, и это будет пока продолжаться. Я не знаю, и очевидно, он тоже пока не знает. Я не знаю, ведет ли это вас назад в детство, отрочество, может быть, вы вспоминаете себя молодым мужчиной 20 или 30 лет.

Я не знаю, заводит ли это вас в настоящее или в будущее, где вы сумели бы полностью испытать свои ощущения. Да, и вы имеете мужество продолжать это сейчас. Как мы ищем? Совершенно верно: рассматривая различные варианты.

Все происходит хорошо? Очень хорошо, вы продолжаете свой поиск, вы ищете творческое равновесие между обязательствами. Да, вы продолжаете это сейчас…

Как можно распознать это творческое равновесие между тем, что необходимо сделать, и потребностью продолжать свое творческое развитие? Ну, и как все это, на ваш взгляд, сейчас?

Антон: В общем-то, я бы сказал, что ничего не происходило. Если что-то и происходило, то я старался этому не мешать. Что показалось странным: у меня обычно возникают яркие живые образы, а сейчас ничего не было. Достаточно комфортное состояние.

Эрнест: Иными словами, у вас есть уже достаточно удовлетворяющий опыт работы с собой, когда вы получаете яркие зрительные образы? Но на этот раз было по-другому.

Если это важно для вас, можете прочувствовать сейчас, закрылись бы ваши глаза сами собой? Или же они останутся открытыми, пока вы не найдете другой, более интересный вопрос, на который следует дать ответ? Очень хорошо. Вы понимаете смысл терапевтической двойной связки: какой бы его реакция ни была… Что сейчас?

Антон: Я думаю, что сделал ошибку в своей внутренней работе. Потому что я всегда знал, что я хочу получить, и всегда знал, как я это буду получать. И я всегда работал с образами. И, может быть, это было неправильно.

Эрнест: Позволить своему телу и мозгу выбрать свои модальности?

Антон: Да, потому что я ничего не видел.

Эрнест: У вас на этот раз было какое-нибудь ощущение комфорта?

Антон: Ощущение было, но понимания никакого.

Эрнест: Что для вас значит это ощущение комфорта?

Антон: Ну, во-первых, некоторое физическое расслабление. А с другой стороны, в нормальной ситуации я бы подсократился, чтобы не отнимать у людей время. А сейчас думаю: ну сидят — и пусть сидят. Неважно.

Эрнест: А в своей ежедневной жизни Вы часто позволяете себе ощутить состояние комфорта?

Антон: Времени нет — утром 5 минут, вечером 10.

Эрнест: Это лучше, чем ничего. Вот я сейчас как терапевт начал просто любопытствовать. Потому что само по себе чувство комфорта кажется неважным, тривиальным ощущением. Только в этом контексте для человека, который имеет очень богатые зрительные образы и постоянно подстегивает себя к деятельности, это достаточно не­обычные ощущения.

И вот я думаю, нет ли в этом ощущении комфорта чего-то более глубокого, чем может показаться на первый взгляд? Потом он сам подтверждает мои наблюдения: какой там комфорт — 5 минут утром, 10 минут вечером? А ведь это очень важно, потому что телу нужно давать периоды расслабления каждые полтора часа.

И что же делает Антон, когда я представляю его бессознательному двойную возможность выбора? Он делает то, что ему абсолютно необходимо, — “впрыгивает” в эту возможность состояния комфорта, потому что ему этого так не хватает. Я считаю, что 90% исцеляющего воздействия любой терапии, назависимо от направления, происходит потому, что наше тело и разум отдаются каким-то своим ритмам, своим ощущениям и как бы говорят: ага, он пытается сделать нечто подобное, но лучше я сейчас расслаблюсь и проведу свою собственную внутреннюю работу.

Но вот прошло 20—30 минут работы пациента, терапевт смотрит на него и спрашивает: “Ну, как вы себя чувствуете?” И, разумеется, пациент говорит: “Спасибо, доктор, я чувствую себя несравненно лучше”. Так что это? Действительно врач добился такого потрясающего результата или это просто естественная реакция организма, которая требует внутренней сосредоточенности в течение каждого полуторачасового цикла? Это имеет смысл для Вас?

Антон: Конечно.

Эрнест: Именно поэтому я и отношусь с таким скепсисом ко всем методам, будь то метод визуализации, медитации или какой-то другой. Конечно, они заставляют пациента на чем-то сосредоточиться, пытаются его как-то расшевелить и заставить работать, и, возможно, они важны для пациента.

Но в данном случае проблема, как вы ее представили, состоит в отсутствии времени между своими обязательствами и необходимостью проделать глубоко личную внутреннюю творческую работу.

И я вот думаю, может быть, было бы разумным, если бы первый практический шаг к этому вы сделали такой: вместо того, чтобы позволять себе 5 минут с утра и 10 минут вечером расслабиться и отдохнуть, вы заставили бы себя 23 раза в день делать такие 20-минутные перерывы. Вы можете быть таким требовательным и настойчивым, чтобы получить это для себя? И черт с ними, с последствиями. Вас что, уволить могут или что-нибудь подобное? А может быть, вас будут даже больше после этого уважать? Может быть, вы покажете всем остальным пример, чтобы они тоже могли некоторое время оставлять для себя.

Иными словами, как в древнем обращении: целитель, исцели себя сам. Многие из нас считают высшей добродетелью постоянно чем-то заниматься, работать, двигаться, функционировать. Возможно, это является формой какой-нибудь внутренней патологии. Потому что вы можете постоянно активно работать исключительно за счет полного игнорирования внутренних сигналов от своего тела и разума. Вы стали пленником внешних обстоятельств, которые как бы гипнотизируют вас, захватывают и не дают вам времени на свои собственные потребности, на внутреннюю необходимость работы со своим телом и мозгом. Вы можете почувствовать себя жертвой этих обстоятельств?

Антон: Если очень постараться.

Эрнест: Вот вы говорите “очень постараться”. Попробуйте постараться несколько минут. И я не знаю, захочет ли поискать ответ ваше сознание или бессознательное. Вы узнаете эту двойную связку? Она вам кажется терапевтической? Понимаете, что в данном случае это некая поведенческая неизбежность? Вы понимаете, что я предоставляю Антону творческий выбор. А что Вы ощущаете, вместо того чтобы чувствовать себя жертвой?

Антон: Сопротивление.

Эрнест: Отлично, можете оставаться с этим ощущением сопротивления и позволить ему быть таким, какое оно есть, и посмотреть, к чему оно Вас приведет. И прочувствовать это сопротивление как можно глубже. Это настоящее мужество — позволить себе прочувствовать это так сильно, как потребуется. Простая истина, которая приходит к нам естественным образом. На это требуется мужество — получать все внутри себя исключительно для себя. Вы можете немного рассказать нам о том, чем были удивлены?

Антон: Я был удивлен напряжением всего мышечного аппарата. И совершенно непроизвольно.

Эрнест: Может быть, это напряжение для вас имеет какое-то личное значение?

Антон: Пока нет.

Эрнест: Вам было бы интересно поискать, в чем заключается его смысл, или Вам достаточно этого? Вы могли бы сейчас использовать визуальные образы, для того чтобы настроиться на эту волну и понять, в чем заключается смысл противопоставления ощущения комфорта и общего напряжения?

Антон: Вы мне подскажете или я сам должен искать?

Эрнест: Давайте идти с двух сторон: я подскажу, попросив поставить руки вот так. Скажите, какая рука больше ощущает напряженность, а какая — комфорт?

Антон: Я бы сказал, что напряжение в обеих руках, только разное.

Эрнест: Тогда попробуйте посмотреть, что дальше получится с этим разным напряжением. И если Вам в этом помогут визуальные образы, хорошо. А может быть, пока Вы просто поэкспериментируете с ощущением разного напряжения и посмотрите, куда оно Вас заведет.

(К группе.) Вы понимаете, что это терапевтическая двойная связь, которая оставляет за ним позитивный выбор, куда бы он ни пошел? Независимо от того, что Антон сделает, он будет двигаться в терапевтически правильном направлении. Только вот мое объяснение для аудитории полностью уничтожает это воздействие.

(К Антону.) Вы продолжаете свой поиск. Какие глупые игры, в которые мы играем!

Антон: Я действительно использовал визуальные образы, потому что напряжение было разным. В одной руке была тяжесть, а во второй — некоторое свербение. И я представил скалу, которая давит, а сюда попадает луч света, и их надо было каким-то образом совместить. Это настолько разные вещи, что совместить их совершенно невозможно. Когда я попробовал изменить направление потока света, он вошел не сюда, а отсюда. Тогда я направил его на камень и попробовал их соединить. И когда я уже не знал, что у меня в руках, какая-то средняя субстанция, только тогда я смог соединить. Но как-то странно.

Эрнест: Не только бурные зрительные образы, но и сильные кинестетические ощущения. Очень сильные. Понимаете, какая сильная здесь получается кинестетическая галлюцинация или иллюзия? И чувствуете, как легко человеку испытывать классические гипнотические ощущения без того, чтобы терапевт что-то ему внушал?

Сейчас мы с вами уже прошли через этот процесс, дошли до стадии 3, вы испытали, что это интересный процесс. Вот мы подходим к стадии 4 и пытаемся выйти из него и понять, есть ли в этом какой-нибудь смысл, особенно имея в виду изначальную проблему. Я не знаю, у Вас для этого найдется какая-то метафора, какое-нибудь ощущение осмысленности?

Антон: Для меня это имеет смысл, но я предпочитаю оставить его при себе.

Эрнест: Но это связано с изначальной проблемой? Вы понимаете, как важно уважительно относиться к конфиденциальности? Мы можем задать вам вопросы? Я бы хотел Вас спросить: по этой шкале от 1 до 100, где 100 — это удовлетворительно решение на 100%, 50 — примерно половина, в какой степени Вы чувствуете удовлетворение от полученного опыта?

Антон: Если бы мне теперь не нужно было все это делать, то это было бы 100. А так около 70.

Обсуждение сеанса

Эрнест: Ну что ж, в общем, неплохо для получасовой работы.

Вопрос: Качание головой в такт дыхания — это была подстройка?

Эрнест: Нет, я не подстраиваюсь под поведение пациента. Если вы хотите это делать, идите к тренеру НЛП. Я совершенно не контролирую свое поведение и не произвожу таких тонких манипуляций над клиентом. Я пытаюсь в вербальном выражении создать для него возможность творческого выбора. Если вы хотите делать какие-нибудь секретные манипуляции, пожалуйста делайте, может быть, вы гений и у вас это прекрасно получается. Но я этого не делаю. Скорее я позволяю пациенту подстраиваться под меня. Я что-то делаю для того, чтобы войти с ним в состояние сочувствия.

Это было основным моментом при работе с Эриксоном. Он посмотрел, как я работаю, и спросил: “Ты работаешь с клиентом и смотришь вокруг, почему ты не смотришь на клиента?” То есть у меня была эта проблема: я витаю в своих фантазиях, летаю в каких-то мыслях, занятиях. Время от времени я возвращаюсь к мысли о том, что мне сказал Эриксон: эй ты, посмотри на пациента, не бросай его. Иногда для того, чтобы помочь себе сконцентрироваться на этом, я могу сымитировать что-то из действий моего пациента. И, может быть, из этого получится некое состояние сочувствия, сопереживания. Я ни в коем случае не хочу, чтобы вы подумали, будто я заставляю подстраиваться под себя и манипулирую клиентом. Собственно, больше всего это меня раздражает в НЛП, потому что, где бы и что бы я ни начал делать, меня обвиняют в том, что я подстраиваю, манипулирую в технике НЛП.

Участник группы: Любой опытный и квалифицированный терапевт во время сеанса всегда находится в той или иной степени транса, как бы включая свой внутренний компьютер, который позволяет ему более плодотворно работать с клиентом. Я считаю, что это всегда имеет место, и часто ловлю себя на том, что в таком состоянии у меня получается более красиво и появляются лучшие результаты.

Эрнест: Да, с этим я готов согласиться. Очень мудрое замечание.

Вопрос: В своей большой терапевтической практике Вы используете эти методы, которые нам показываете?

Эрнест: Конечно. Это мои обычные приемы. Правда, я не всегда использую гипноз, потому что он не во всех случаях показан. Если пациент нормально рассказывает, описывает что-то, у него есть какие-то внутренние мысли, ключи, прозрение, если он не утыкается лбом в какую-то стену, внутренне не возбуждается во время моего сеанса, то в этом нет смысла.

Для того чтобы использовать эту технику, требуется два основных критерия, о которых я уже говорил: “Я не понимаю, что дальше делать” и эмоциональное “зажигание”. Но подозреваю, что здесь есть и нечто более глубокое.

Но я просто считаю, что каждые полтора часа мы подчиняемся естественному ритму, входим в такое состояние, в котором мы ищем проблему, пытаемся ее решить, и если она поддается разрешению, мы улыбаемся, мы удовлетворены, мы приходим в состояние расслабления. Это естественный психобиологический процесс, который встроен в нас природой. И поэтому я являюсь преданным учеником Эриксона, который называл свой подход натуралистическим. Я также следую ему в том, что он называл утилизацией в состоянии пациента. Но будете ли вы считать, что это эриксонианство, юнгинианский подход или нет, меня это не волнует. Я только знаю, что подобный подход помогает лучше совершать мою работу. И я надеюсь, что кому-нибудь из вас также удастся получить очень хорошие результаты, следуя тем же путем.

Но в конечном счете каждый из нас должен найти собственные навыки, собственные таланты, собственную гениальность, которая вам подходит лучше всего. Самое главное — вы должны найти в себе то, что будет наиболее гармонично связано с вашим личным ощущением и способностями, а не окажется простой имитацией чьего-то учения.

СОДЕРЖАНИЕ

Жан Беккио. Новый гипноз

Принципы гипнотерапии

Маленькие хитрости

“Разбудите левое полушарие”

Демонстрация “Сопровождение в приятном воспоминании”

Обсуждение сеанса

“Не надо стремиться расслабиться”

“Я не хочу влиять на воспоминания”

Самое важное — это эмоция

Почему так важен сигналинг

Групповое наведение “Маятник”

Обсуждение наведения

Реиндукция: продолжение обсуждения

Терапевтическая работа в трансе

Внушения

Проблема окончания сеанса

“Не думайте о розовом слоне”

Внушение отсутствием упоминания

Демонстрация “Ваза с ресурсами”

Обсуждение сеанса

Идеомоторный феномен

Наведение “Лань”

Косвенные внушения

Мобилизующие слова

Упражнение “Работа с сопротивлением”

Обсуждение

Рекадрирование (рефрейминг)

Упражнение “Кто ты?” (Открытое внушение)

Обсуждение (просмотр видеозаписи)

Метафора

Построение метафоры

Уровни метафор

Встроенные метафоры

Метафорическая сказка

Нейрофизиология метафоры

Присоединение метафоры

Демонстрация: рисуночная техника

Обсуждение сеанса

Комментарии к демонстрации

Об окончании сеанса

Наведение “Школьная перемена”

Гипнотические техники

эрнест Росси. Гипноз ХХI века

Введение

Групповой сеанс: идеомоторные сигналы

Обсуждение сеанса

Демонстрация: проблема выбора

Обсуждение сеанса

Демонстрация: “Что я хочу получить и от чего хочу избавиться”

Обсуждение сеанса

Демонстрация: повышенное артериальное давление

Объяснение техники

Теория развития гипноза. Нейроимунные механизмы гипнотерапии

Циклы, пики активности

Зависимости

Групповой сеанс: работа с зависимостями

О “периодическом” гене

Демонстрация: работа с проблемой

Обсуждение сеанса

Отношение к НЛП

Ответы на вопросы

Демонстрация: работа со сновидением

Демонстрация: разрешение противоречия

Обсуждение сеанса

 

 

 

Жан Беккио, Эрнест Росси

ГИПНОЗ XXI ВЕКА

Научный редактор М.Р. Гинзбург

Редактор В.П. Руднев

Ответственная за выпуск И.В. Тепикина

Компьютерная верстка С.М. Пчелинцев

Главный редактор и издатель серии Л.М. Кроль

Научный консультант серии Е.Л. Михайлова

Изд.лиц. № 061747

Гигиенический сертификат

№ 77.99.6.953.П.169.1.99. от 19.01.1999 г.

Подписано в печать 10.06.2003 г.

Формат 60Ѕ88/16. Гарнитура Оффисина. Печать офсетная.

Усл. печ. л. 17. Уч.-изд. л. 15,5. Тираж 2 тыс. экз.

Заказ №

М.: Независимая фирма “Класс”, 2003. — 272 с.

103062, Москва, ул. Покровка, д. 31, под. 6.

E-mail: igisp@igisp.ru

Internet: http://www.igisp.ru

ISBN 5-86375-051-0 (РФ)

Отпечатано в ППП “Типография НАУКА”.

121099, Москва, Шубинский пер., 6.

Автор